carnegie.ru (16.05.2017)
В 2010 году на Архиерейском совещании патриарх Кирилл призвал разработать новую информационную стратегию, которая отражала бы взгляды Русской православной церкви (РПЦ) на современное общество. Обращение Церкви к широким слоям населения стало приоритетной задачей при патриархе Кирилле. Сразу после вступления на первосвятительский престол патриарх Кирилл инициировал коренной пересмотр православной информационной повестки и занялся проблемой церковного присутствия в публичной сфере. Внедрение новой медийной стратегии вызвано не только стремлением Церкви активно влиять на формирование и становление образа русского православия в общественном сознании.
Разработка всеобъемлющей стратегии, по мысли патриарха, продиктована самой жизнью: обострением конфликта между религиозными и светскими силами в российском обществе, ростом антиклерикальных настроений и критики в адрес Церкви, особенно заметных в интернете, — и таящейся в связи с этим угрозой потери значительной доли влияния РПЦ на общественные процессы. Перед лицом этих вызовов патриарх Кирилл взял на себя инициативу в выработке ответных мер. Его риторика, как и последовавшие за ней решения, свидетельствуют об активизации РПЦ в общественном пространстве и кардинальном повороте в церковной информационной и коммуникационной политике. На практике, однако, эта прогрессивная повестка выглядит довольно противоречиво: информационная политика Церкви остается строго иерархической и не терпит каких-либо отклонений от официальной позиции Московского патриархата.
Выступая на Архиерейском совещании в 2010 году, патриарх Кирилл призвал священноначалие к разработке новой информационной стратегии, которая отражала бы взгляды Русской православной церкви (РПЦ) на современное общество. После вступления на первосвятительский престол патриарх Кирилл инициировал коренной пересмотр православной информационной повестки и занялся проблемой церковного присутствия в общественном пространстве. Патриарх хорошо известен российской аудитории субботними проповедями, которые вот уже с 1994 года регулярно транслируются Первым каналом. В своей еженедельной телепередаче «Слово пастыря» он обращается как к православным верующим, так и к широкому кругу зрителей с духовными наставлениями. Патриарх Кирилл освящает не только страницы истории русского православия, жития святых, православные праздники и традиции, но и делится своими взглядами по актуальным социальным и политическим вопросам. Вступая на патриарший престол 1 февраля 2009 года, он заявил: «Особой заботой патриарха станет церковная проповедь духовно-нравственных идеалов… Соединить православную веру и евангельскую мораль с повседневными мыслями, чаяниями и надеждами людей — означает помочь им ответить на сложнейшие мировоззренческие и этические вопросы современности». В последние годы влияние патриарха Кирилла в сфере публичной религии заметно возросло, и его нередко называют политическим, духовным или «социальным проповедником»((Лункин Р. Образ РПЦ в светских массмедиа: между мифом о государственной церкви и фольклорно-оккультным православием. — Православная Церковь при новом Патриархе / Под ред. А. Малашенко, С. Филатова. — М., 2012. — С. 203–204.)).
Внедрение новой медийной стратегии продиктовано стремлением активно влиять на формирование и становление образа русского православия в общественном сознании. И здесь по крайней мере две причины: с одной стороны, изменение медийной стратегии вызвано растущим влиянием РПЦ в российском обществе. В своих публичных обращениях патриарх Кирилл постоянно напоминает о возрастании интереса общественности к жизни и деятельности Церкви и подчеркивает важность соответствующего реагирования священнослужителей на этот неуклонно растущий интерес. Вопрос о том, существует ли этот интерес в действительности или создается искусственно, остается открытым, но присутствие РПЦ в публичной сфере, бесспорно, усиливается. С другой стороны, разработка широкомасштабной информационной политики и попытки повлиять на формирование позитивного образа Церкви в православных и, что еще важнее, светских СМИ связаны с нарастающими конфликтами между религиозными и светскими кругами в российском обществе, ростом антиклерикальных настроений и критики в адрес Церкви, что наиболее ярко прослеживается в интернете. Церковь характеризует подобные явления как распространение недостоверной, искаженной и заведомо ложной информации о православии, целью которой, по мнению иерархов РПЦ и духовенства, является дискредитация представителей Церкви и верующих по образцу антирелигиозных кампаний советской эпохи. В этом контексте часто используются такие понятия, как «святотатство», «богохульство» или говорится о «войне против Церкви». Перед лицом этих вызовов патриарх Кирилл взял на себя инициативу выработки ответных мер. Его риторика, как и последовавшие за ней решения, свидетельствуют о кардинальном повороте в информационной и коммуникационной политике РПЦ.
Одним из важнейших решений Московского патриархата по данной проблематике стало создание Синодального информационного отдела. Следует отметить, что отдел был учрежден по личной инициативе патриарха Кирилла всего через месяц после его интронизации((В 2015 году по решению Священного синода Синодальный информационный отдел был объединен с Синодальным отделом по взаимоотношениям Церкви с обществом. Теперь его название — Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви с обществом и средствами массовой информации.)). Главой отдела был назначен Владимир Легойда — профессор, доцент кафедры международной журналистики МГИМО и главный редактор журнала «Фома». Впервые в истории Церкви высокий пост в иерархии Московского патриархата занял не представитель духовенства, а мирянин. Богатый опыт работы в православных СМИ и высокая научная репутация этого светского назначенца оказались важнее священнического сана.
Согласно информации на сайте Информационного отдела, его главная задача — «формирование единой информационной политики Русской православной церкви, координация работы информационных подразделений епархий и синодальных учреждений, а также взаимодействие с православными и светскими СМИ». Важность координирующей роли Информационного отдела была подчеркнута на Архиерейском соборе 2013 года. В постановлении № 43 Собора отмечалась необходимо выработать скоординированную позицию по актуальным для РПЦ вопросам и единую информационную политику. Еще одна важная задача Синодального информационного отдела — контроль за лицензированием и распространением православных периодических изданий под эгидой Церкви. Подобно цензурированию nihil obstat в Римско-католической церкви, все печатные издания, радио-, аудио- и телепрограммы по проблемам православного вероучения, богослужения, молитв и нравственности должны предоставляться в Информационный отдел для оценки. Гриф «Одобрено Синодальным информационным отделом Русской православной церкви» и доступ к церковной системе распространения могут получить лишь те СМИ, чья продукция «не искажает православное вероучение, не противоречит официальной позиции Русской православной церкви, не содержит недостоверных и этически недопустимых сведений». С 2011 года такие разрешения получили более 300 православных СМИ, в том числе «Альфа и Омега», «Фома», «Нескучный сад», газета «Радонеж» и др. Информация о СМИ, не получивших грифа из-за их редакционной политики, содержания и по другим причинам, непрозрачна — в отличие от официально одобренных изданий, перечисляемых на сайте. Синодальный информационный отдел, уполномоченный выдавать разрешения на публикацию и регулировать доступ к официальным каналам распространения, призван контролировать церковные и другие православные СМИ и повышать качество их работы. Но он вправе также подвергать цензуре и запрещать те публикации, которые, по его оценке, могут наносить ущерб репутации РПЦ или идут вразрез с ее официальной позицией.
Наряду с Синодальным информационным отделом за освещение церковной деятельности на местах, поддержание медийных отношений с региональными органами власти, журналистами, а также представителями культурных, образовательных и иных учреждений отвечают епархиальные пресс-службы и пресс-секретари. В отличие от немногочисленных «медийно успешных епархий», как выразился патриарх Кирилл на Архиерейском соборе в 2016 году, у большинства региональных структур РПЦ отсутствует опыт в сфере СМИ и журналистики, и ознакомление широкой общественности со своей работой они считают второстепенной и неактуальной задачей. Такая позиция широко распространена внутри Церкви, а исключения лишь подтверждают правило. В интервью официальному изданию «Журнал Московской Патриархии» председатель Информационного отдела Легойда сетовал на отсутствие должной коммуникации между епархиями и его отделом, что, по его словам, является одной из самых серьезных информационных проблем((Легойда В. Нравственное измерение должно присутствовать в общественной жизни. — Журнал Московской Патриархии. № 1. 2010. — С. 43, 45.)).
Организацию эффективной коммуникации в регионах Московский патриархат расценил как одну из приоритетных задач. Для решения этого вопроса во многих епархиях были созданы пресс-службы и информационные отделы, подотчетные Синодальному информационному отделу. Для сотрудников епархиальных пресс-служб были проведены семинары и тренинги по повышению квалификации, с тем чтобы углубить их представления о механизмах деятельности современных медийных и коммуникационных структур. Подобные меры считались необходимыми, ведь до 80% пресс-секретарей и глав информационных отделов РПЦ составляли представители духовенства и миряне без необходимого профессионального опыта работы в медийной сфере и имеющие «очень приблизительное представление» о ней((Жуковская Е. Управление рисками в информационной политике института церкви (на примере Московского патриархата). — М., 2016. — С. 9 // www.mgimo.ru/upload/2016/04/diss-zhukovskaya.pdf (доступ 12.04.2017).)).
В 2010 году вышло в свет руководство «Методические указания по организации работы епархиальной пресс-службы((Жуковская Е. Методические указания по организации работы епархиальной пресс-службы. — М., 2010.))». Пособие открывается словами управляющего делами Московского патриархата митрополита Саранского и Мордовского Варсонофия: «В век повсеместного распространения информационных технологий проповедь христианских ценностей не замыкается на церковном амвоне. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл призывает нас, используя средства массовой коммуникации, свидетельствовать миру о православии повсюду»((Там же, с. 3.)). Пособие адресовано сотрудникам епархиальных пресс-служб и содержит практические сведения о том, как сотрудничать с журналистами и местными властями, создавать интернет-сайты, писать пресс-релизы, и о том, чего при этом следует избегать. Главной задачей епархиальных пресс-служб называется «создание и закрепление правдивого, позитивного образа Церкви в общественном сознании»((Там же, с. 7.)). Другие важные задачи — разработка и реализация информационной стратегии, сотрудничество с региональными органами власти и СМИ, регулярная подготовка обзоров медийных публикаций и аналитических материалов((Там же, с. 8.)). В пособии подчеркивается, что на каждом пресс-секретаре епархии «лежит ответственность за то, каков у людей сегодня уровень доверия к Церкви»((Там же, с. 13.)). Автор «Методических указаний» Евгения Жуковская еще конкретнее формулирует эту мысль в своей диссертации, написанной шестью годами позже: «Одним из положений информационной политики Церкви в региональных условиях становится преодоление в малых городах и поселках городского типа недоверия к церковному руководству и общественному служению Московского патриархата»((Жуковская. Управление рисками… С. 146.)).
Информационная политика Церкви стала одной из важных и постоянных тем публичных выступлений патриарха Кирилла, особенно его докладов на Архиерейских соборах. В отличие от своего предшественника Алексия II, который также регулярно представлял отчеты об информационной и издательской деятельности Церкви, патриарх Кирилл не ограничивается перечислением достигнутого, а четко формулирует программу дальнейших действий. Излагая свое видение информационной политики Церкви на Архиерейском соборе в 2011 году, он заметил: «Времена, когда о православии светские журналисты вспоминали в основном по случаю Пасхи и Рождества, остались в прошлом. Сегодня церковная тематика ежедневно встречается на страницах газет, на радио, в телепередачах и в интернете. Это, конечно, очень отрадно, но это налагает на всех нас большую ответственность и призывает нас быть более активными в сотрудничестве со средствами массовой информации. Если мы будем бездействовать, то журналисты самостоятельно, по своему разумению сформируют для общества образ Церкви. Без нашего участия этот образ может оказаться однобоким, а в худшем случае — уродливым и лживым».
В цитируемом пассаже патриарх Кирилл, с одной стороны, подчеркивает рост интереса светских журналистов к церковным новостям и событиям, а с другой — проводит четкую разграничительную линию между православными и прочими СМИ. Для патриарха светские СМИ не являются объективными, заслуживающими внимания источниками информации о Церкви и жизни верующих. Их, по его мнению, нередко «однобокие», «лживые» и претенциозные материалы не являются достоверными, а в погоне за сенсационностью они преследуют подчас неблаговидные цели, порочащие священнослужителей, а потому и не могут восприниматься Церковью как заслуживающие доверия. Полноценное освещение религиозных и нравственных вопросов, считает патриарх, возможно лишь при непосредственном участии самой Русской православной церкви — единственного авторитетного института, владеющего подлинной, божественной истиной. Иные СМИ, прежде всего светские, лишь искажают эту истину. В 2012 году в ходе встречи с тогдашним министром связи и массовых коммуникаций Игорем Щеголевым предстоятель Русской православной церкви без обиняков изложил свое отношение к современным СМИ и поделился своими опасениями: «Тема медийного пространства, его наполнения, его влияния на душу человека — это то, над чем я сейчас больше всего думаю, и то, о чем я молюсь, потому что именно здесь диавол с Богом борется». Эта красочная и недвусмысленная метафора отражает представление Кирилла о медийной сфере как о поле боя, где добро и зло сражаются за смыслы и влияние. В этой связи призыв православного иерарха не сидеть сложа руки, а бороться с недостоверными образами Церкви и отстаивать божественную «истину» в информационном поле выглядит абсолютно логичным.
Задача разоблачать мифы и противодействовать негативным оценкам Церкви в светских СМИ отразилась, в частности, в структуре сайта Синодального информационного отдела: там есть специальный «коллектор ошибок» — раздел, где перечисляются и исправляются ошибки, допущенные светскими журналистами. Этим же, но более глубоко занимается и один из самых популярных православных порталов «Православие и мир», который с начала 2016 года реализует проект «Мифы о православии», посвященный развенчиванию «ложных» представлений о русском православии в общественной сфере. Мифы о православии в описании проекта связываются с десятилетиями атеистической пропаганды, суевериями, безграмотностью, заблуждениями неофитов и информационными атаками на Церковь, что привело «к чудовищному искажению образа христиан в массовом сознании». Портал собирает самые распространенные, по мнению редакторов, мифы и образы, связанные с русским православием, и стремится развеять их, предоставляя слово представителям православного духовенства и мирянам — в основном ученым, журналистам и простым верующим.
Активная работа с распространенными «заблуждениями» о русском православии, попытки опровергнуть, скорректировать «ошибочные» постулаты полностью укладываются в русло понимания медийной сферы патриархом Кириллом. По мнению православного иерарха, возможность перемен — в руках православных клириков и мирян. Только с их участием, убежден патриарх Кирилл, образ Церкви в глазах общественности может стать достоверным. Говоря о том, каким образом следует разъяснять цели Церкви и продвигать религиозную повестку в общественном дискурсе, патриарх часто использует светские термины и ссылается на пиар-технологии. Так, рассуждая об изменчивых реалиях информационной эпохи на Архиерейском совещании в 2010 году, он упоминал «информационные потоки» и «информационные технологии», играющие ключевую роль в современном обществе. Синодальный информационный отдел, по его словам, был создан, чтобы оперативно реагировать на возникающие вызовы, потому что «информационная среда не терпит промедлений». Патриарх также призвал священнослужителей заранее сообщать о планируемых церковных мероприятиях, «могущих вызвать широкий общественный резонанс». Излагая свое видение современной коммуникационной деятельности Церкви, патриарх Кирилл не просто признал необходимым реагировать на возникающие проблемы, но потребовал перейти к деятельной стратегии, к «активной работе по созданию и широкому продвижению собственного новостного контента». Формулировки, которые патриарх выбирает для своих доводов, весьма характерны. В 2013 году он призвал иерархов и епархиальных пресс-секретарей относиться к информационной политике со всей серьезностью, «активно участвовать в интеллектуальном и духовном воздействии на медиапространство». Развивая эту тему на Архиерейском соборе в 2016 году, глава РПЦ посетовал на сохраняющуюся «проблему распространения через светские издания собственно слова Божия, учения Церкви» и призвал «проповедовать в средствах массовой информации», приведя в пример положительный опыт епархий, имеющих «высокую цитируемость». Эта подборка высказываний патриарха Кирилла, которую можно еще долго цитировать, представляет собой скорее пример пиаровской риторики и свидетельствует лишний раз о том, насколько медийная тема стала важной для Московского патриархата. Как справедливо отмечает Ксения Лученко, границы между пиаром и журналистикой в православии сейчас все больше стираются((Luchenko X. Orthodox Online Media on Runet: History of Development and Current State of Affairs. — Digital Icons: Studies in Russian, Eurasian and Central European New Media. № 14. 2015. — P. 125 // www.digitalicons.org/wp-content/uploads/2016/01/DI_14_6_Luchenko.pdf (access 10.04.2017).)). Подчиняясь логике пиара, православные СМИ и журналисты зачастую обходят стороной спорные вопросы и конфликтные ситуации. Освещением же проблемных зон нередко занимаются непрофессионалы, так называемые гражданские журналисты — блогеры и пользователи соцсетей, которые распространяют новости религиозного характера, комментируют события, связанные с Церковью, и участвуют в публичных дискуссиях. Неудивительно, что новости о жизни Церкви в их изложении зачастую провоцируют скандалы.
Главная цель медийной стратегии Московского патриархата — формирование единой информационной политики Русской православной церкви, призванной всесторонне представлять ее взгляды в светских СМИ и, более того, влиять на религиозную повестку дня в информационном пространстве. Однако, если проанализировать реализацию этих задач на практике, вырисовывается довольно противоречивая и даже странная картина. Несмотря на содействие журналистской деятельности в епархиях, стремление повысить ее профессиональный уровень и обогатить православное «многоголосие» в медийном дискурсе, информационная политика Церкви остается строго иерархической и не терпит ни малейшего отклонения от официальной риторики. Церковные власти характеризуют свое понимание идеальной работы православных СМИ и в целом публичное освещение православия как единство в многообразии и единодушие.
Насколько это понимание важно для современной медийной стратегии РПЦ, стало ясно в конце 2015 года, когда своих должностей лишились два известнейших представителя Церкви — протоиерей Всеволод Чаплин, возглавлявший Синодальный отдел по взаимодействию церкви и общества, и Сергей Чапнин, ответственный редактор «Журнала Московской Патриархии». До недавних пор Чаплин и Чапнин были знаковыми публичными представителями РПЦ, хотя их взгляды на взаимоотношения Церкви с государством и обществом были диаметрально противоположны. Связанные одной судьбой, они представляли два «непримиримых» лагеря внутри РПЦ, Чапнин — либерального, а Чаплин — консервативного.
Журналист Чапнин открыто критиковал нынешнее руководство Московского патриархата, в частности за тесные связи с российскими властями. Незадолго до увольнения он выступил в Московском Центре Карнеги с докладом, где без обиняков высказался об основных проблемах, с которыми сталкивается Русская православная церковь. В докладе «Православие в публичном пространстве: война и насилие, герои и святые» Чапнин подверг критике использование русского православия в качестве политического орудия и отметил, что основополагающей чертой православного публичного пространства стало, по его мнению, «новое молчание», поскольку там звучит только один голос — голос патриарха Кирилла. Что касается консервативных взглядов протоиерея Чаплина, то они в основном соответствовали официальной риторике РПЦ, хотя высказывал он их в весьма провокационной манере. В среде православного духовенства, мирян и светских кругах заявления Чаплина часто вызывали широкий резонанс, острые споры и даже протесты против его радикальных, фундаменталистских взглядов. Учитывая широкую известность протоиерея, его взгляды нередко воспринимались как официальная позиция Церкви. Освободив обоих от занимаемых должностей и лишив их возможности высказываться от имени Церкви, Московский патриархат послал недвусмысленный сигнал всему церковному сообществу: церковное руководство не намерено мириться ни с либеральными, ни с националистическими взглядами — как расходящимися с идеей единства Церкви и ставящими под угрозу основы русского православия.
О том, как Московский патриархат представляет себе церковное единство, свидетельствуют фильмы, телепередачи и интервью, связанные с недавним семидесятилетним юбилеем патриарха Кирилла. Публично высказываться о прошлом и настоящем РПЦ уполномочен лишь весьма узкий круг лиц. Так, в показанном на государственном телеканале «Россия-1» документальном фильме Саиды Медведевой «Патриарх» официальную церковь представляли митрополит Волоколамский Иларион; пресс-секретарь Кирилла Александр Волков; упомянутые выше Владимир Легойда и Варсонофий, ныне митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский; архиепископ Берлинский и Германский Феофан; сам патриарх Кирилл и некоторые другие представители духовенства. Немало экранного времени было уделено также президенту России Владимиру Путину и лидеру Казахстана Нурсултану Назарбаеву. Фильм «Тайна спасения» на ТВЦ был посвящен в первую очередь самому патриарху Кириллу, которого историк Наталья Нарочницкая назвала самым выдающимся духовным лидером, не имеющим равных по масштабу во всем мире. Другие видные деятели, фигурировавшие в этом фильме, — мэр Москвы Сергей Собянин, премьер-министр Дмитрий Медведев и опять президент Путин. Документальный фильм «Мы все равны перед Богом», снятый Первым каналом, посвящен исключительно патриарху.
Хотя упомянутые фильмы вышли к юбилею патриарха Кирилла и рассказывали о его духовном пути и служении, узость круга официальных комментаторов и представителей Церкви не может не вызывать удивления. Зрители не услышали со своих экранов ни одного мирянина или представителя белого духовенства. Аналогичные выводы можно сделать при сопоставлении официального сайта Московского патриархата с популярным порталом «Православие и мир». Если на первом почти все пространство предоставлено патриарху Кириллу и «уполномоченным» Церкви, например представителям синодальных отделов, епископам, митрополитам и другим высокопоставленным клирикам, а также чиновникам, министрам и представителям госучреждений, то на последнем мы видим настоящее православное многоголосие — мирян, православных журналистов, историков, богословов, священнослужителей, чиновников и иерархов Церкви. Таким образом, идея единства Церкви в понимании Московского патриархата, реализованная в его медийной стратегии, не предполагает общественных дискуссий, споров и критической оценки текущих событий. Напротив, поощряется послушание и унылая симфония единообразно высказываемых суждений. В идеале Церковь должна говорить одним голосом. И этот голос, несомненно, должен принадлежать главному глашатаю православной истины — самому патриарху Кириллу.
Жесткое регулирование православного публичного пространства связано с ростом антиклерикализма, критики в адрес Церкви и недоверия к ее представителям. После «кощунственных» выставок современного искусства, случаев осквернения святынь и особенно скандального «панк-молебна» группы Pussy Riot, спровоцировавшего горячие споры в России и за рубежом, информационная политика Московского патриархата стала все острее реагировать на антиклерикальные настроения и «антицерковные кампании» в обществе. Церковь расценила акцию Pussy Riot как богохульство и отреагировала на нее публичным осуждением и открытым протестом, организовав перед храмом Христа Спасителя молитвенное стояние. В этом молебне на открытом воздухе в защиту веры, официально санкционированном церковными властями, приняли участие десятки тысяч православных. Он стал новой формой публичного протеста против клеветы и «святотатственных провокаций» в адрес русского православия. Дело Pussy Riot дало иерархам РПЦ повод для нагнетания «моральной паники»((См.: Cohen S. Folk Devils and Moral Panics. The Creation of the Mods and Rockers. — L., 1972; Goode E., Ben-Yehuda N. Moral Panics: The Social Construction of Deviance. — Oxford, Cambridge, 2009.)) в российском обществе и мобилизации православных верующих на защиту оскверненных святынь и национальной религии. Наряду с акциями протеста — крестными ходами и молитвенными стояниями, — Московский патриархат организовал успешную публичную кампанию в защиту «религиозных чувств» православного большинства от аномальных и аморальных меньшинств. Результатом этой кампании стало появление самого понятия «защита религиозных чувств». Характеризуя «панк-молебен» Pussy Riot как акт святотатства и богохульства, церковные иерархи преподнесли его как реальную угрозу не только РПЦ, но и самой российской идентичности и суверенитету; им удалось сформировать глубокую неприязнь к Другому и мобилизовать православных верующих и неравнодушную общественность на защиту православных святынь, лишний раз напомнив о моральной и нравственной ответственности Церкви перед обществом.
В ответ на критику Церкви и рост антиклерикальных настроений в соцсетях после серии скандалов Московский патриархат пересмотрел свое негативное, архаичное отношение к виртуальному общению. В отличие от государственных и провластных СМИ, где превалирует иерархический подход к подаче информации, а РПЦ предстает, как правило, в позитивном ключе, интернет характеризуется отсутствием контроля и иерархии в сфере общения и информационных потоков и выглядит весьма агрессивной, неуправляемой, почти враждебной средой для Церкви, с ее консервативными взглядами и косными догмами((Энгстрем M. Постсекулярность и цифровой антиклерикализм в Рунете. — Digital Icons: Studies in Russian, Eurasian and Central European New Media. № 14, 2015. — С. 73–108 // digitalicons.org (доступ 12.04.2017).)). В цифровых медиа деятельность Русской православной церкви часто подвергается острой критике, неприкрытому сарказму, переходящему в сатирическую, гротескную форму, а порой и откровенному глумлению над «святостью» церковных иерархов. Обращает на себя внимание такой неоспоримый факт: представители низших звеньев духовенства, не боящиеся и не гнушающиеся вести прямой диалог с паствой, могут похвастаться десятками тысяч подписчиков и комментаторов, в то время как многие высокопоставленные представители Московского патриархата остаются малоизвестными, редко цитируемыми и вообще никак не отмеченными интернет-сообществом((Luchenko. Orthodox Online Media… P. 125.)). Поэтому неудивительно, что многие православные клирики и интеллектуалы считают интернет орудием зла, «носителем бесовской энергии»((Suslov M. The Medium for Demonic Energies: “Digital Anxiety” in the Russian Orthodox Church. — Digital Orthodoxy in the Post-Soviet World: The Russian Orthodox Church and Web 2.0. — Stuttgart, 2016. — P. 21.)). Патриарх Кирилл уподобил дискуссии в социальных медиа «ярмарке человеческого тщеславия». Однако в том же году предстоятель Русской православной церкви изменил свое негативное отношение к социальным медиа, признав, что там присутствует и православная паства, и отметив: «…Если у нас вызывает неудовлетворение реакция паствы на какие-то события, в том числе церковной жизни, то возникает вопрос: а что мы сделали для того, чтобы не было этой реакции? Насколько мы активны в разъяснении позиции Церкви?»
Хотя отношение РПЦ к цифровым СМИ остается неоднозначным, а зачастую и откровенно негативным, в последние годы наблюдаются попытки Церкви осмыслить и приспособиться к логике социальных медиа и усилить свое присутствие в интернете. Один из примеров тому — создание в 2010 году официального канала Русской православной церкви на YouTube, ориентированного прежде всего на молодых последователей. В своем приветствии, обращенном к пользователям YouTube, патриарх Кирилл выразил надежду, что Церковь благодаря присутствию на этом канале поможет «приблизить к жизни современного человека, особенно молодого, слово Божие, Божественную мудрость, Божий закон, который является законом жизни». Главная цель создания видеоканала, продолжил глава РПЦ, — показать «красоту богослужения», побудить пользователей задуматься о «смысле жизни». На момент написания этой статьи у видеохостингового сайта Русской православной церкви зарегистрировано 22 163 подписчика и 13 639 871 просмотр.
Вслед за запуском канала на YouTube появились личные странички патриарха Кирилла в сети Facebook (2012), социальных сетях «Елицы» (2014) и «ВКонтакте» (2015), а совсем недавно и в мессенджере Telegram (2016). Кроме того, реализуется ряд других церковных или православных проектов, в частности онлайн-радио «Вера» (2014) и православная поисковая система «Рублев» (2015). Эти примеры свидетельствуют о растущем значении социальных сетей для руководства Церкви и ее миссионерской деятельности. Церковь, как и прежде, скептически относится к вседозволенности и безнаказанности, царящей на социальных медиаплощадках, но наращивает усилия по адаптации к соцсетям и блогосфере и налаживанию диалога с молодым поколением. За последние несколько лет лексикон и образный ряд православных социальных сетей и каналов существенно изменились и сегодня выглядят вполне прогрессивными и современными. Однако при более тщательном изучении выясняется, что они не следуют современной медийной логике, а в основном имитируют ее. Вместо содействия общению «многих со многими», заложенному в самой интерактивной структуре интернета, деятельность официальных православных медиа характеризуется все тем же иерархическим подходом к коммуникации. Подобное несоответствие между заявленными целями и практикой характерно не только для РПЦ, но и для других христианских конфессий, в частности Римско-католической церкви, стремящихся сохранить религиозные традиции и догмы и не желающих открывать свою деятельность для масштабного публичного обсуждения. На большинстве онлайн-площадок РПЦ содержится обширная информация о русском православии, но они не стимулируют общение и прямое взаимодействие пользователей, не говоря уже о критическом обсуждении роли Церкви и ее позиций. Скорее они являются рефлексией традиционного понимания деятельности СМИ и внедряют в новую медийную среду уже существующие иерархии и структуры.
Патриарх Кирилл нередко обращается к образу Русской православной церкви как к церкви большинства((Верховский А. Русская православная церковь как церковь большинства. — Pro et Contra. — М., 2013. — С. 17–30.)), хранительнице национальной культуры и идентичности. Этот образ не только метафоричен, но и указывает на особое видение места Церкви в жизни современного общества — не на задворках общественной жизни, а в самом ее сердце. Со времени правления патриарха Кирилла Русская православная церковь стремится выйти за пределы церковной ограды, активно взывая к потребностям и нуждам российского общества и представляя церковный взгляд по ряду актуальных вопросов современности. Выработка медийной стратегии и поиск нового, современного языка для общения с обществом свидетельствуют о важных переменах в Русской православной церкви. Меняя язык и средства коммуникации, Церковь меняется и сама. При этом взгляд церковного руководства на информационное поле остается архаичным и традиционным. Вместо плюрализма проповедуется церковное единство, а журналистика подменяется пиаром. Московский патриархат пытается установить монополию на религиозные и сакральные смыслы в медийном пространстве, что нередко вызывает конфликты и идет в разрез с логикой постсекулярной эпохи, ведь постсекулярность — это не новое заколдовывание мира или десекуляризация, как этот термин зачастую однобоко трактуется церковными деятелями, а плюрализм интерпретации сакрального и стирание границ между религиозным и секулярным.
Примечания
