Начнем с цитаты. На днях председатель Синодального отдела по взаимоотношениям со СМИ и обществом Московского патриархата Владимир Легойда заявил: «Давайте уже оставим прошлому дискуссию на тему, является ли богословие наукой. Потому что этот вопрос задают либо от незнания, либо из вредности. Конечно, богословие — наука. Согласно тем критериям научного знания, которые сегодня существуют в гуманитарной области. Конечно, если вспомнить, что одними из критериев точных и естественных наук являются доказательность и практическая эффективность, то у богословия таких характеристик нет. Но их нет, простите, и у истории, и у филологии».
Прежде чем «оставить дискуссию», хочется понять, все ли теперешнее содержание современного богословия следует считать «по факту» наукой или наполнение качественным содержанием его предполагается производить до тех пор, пока не станет ясно и очевидно, что вот оно — и впрямь образовалась новая наука. Сейчас богословие — это «черный ящик» или даже ящик фокусника, куда кладутся благие пожелания про Бога и патриотизм, а вынимается самое разное и неожиданное. Когда нам сообщают, что богословие уже признали наукой, то это должно означать, что, открывая какие-нибудь «богословские очерки», мы наполняемся научным знанием. Любое богословское изделие берем — и знаем точно, что держим в руках научный труд.
Однако отсутствие у богословия «пары критериев научности» — это оптимистичное заявление. Ведь ни логической организованности получаемого знания, ни принципиальной возможности проверки и опровержения — ничего этого, как правило, там не встретишь. Так что список отсутствия критериев научности можно составить довольно длинный. Легче перечислить, что есть. Есть теология, под которую маскируют зачастую все вкупе богословие. У теологии есть диссертационный совет, есть единственная, защищенная год назад при не самых благоприятных отзывах, диссертация. Ну и пока все. А преподаваемое сейчас в семинариях богословие, тем более богословие, звучащее на проповедях, далеко не всегда является продуктом со знаком интеллектуального качества. И требуется считать все это без разбора наукой?
Гуманитарные науки, помянутые председателем Синодального отдела, не берут свои данные с потолка и не делают из них своих выводов. Вряд ли стоит кивать на «историю», потому что нет никакой общей «истории». Есть «история философии», «история партии», «история города Глупова» и много разных других «историй», каждая из которых занимается документальными свидетельствами об объекте исследования. В богословии же сейчас понатыкано слишком много всего разрозненного, что должно вместе сливаться в общее «знание о Боге». А есть ли у религии это знание? Кроме, конечно, числовых знаний о трех усиях (сущностях), при котором все остальное считается «непознаваемым».
Но может ли богословие — теология в принципе считаться по определенным критериям наукой? Может. На сегодняшний момент по одному предмету — религиоведению. Дисциплину, изучающую религиозные мировоззрения. Откуда пошли, как развивались и так далее. Но на «религиоведение» не согласны сами религиозные ученые. Потому что религиоведению все равно — каково качество изучаемого мировоззрения. В религии же оно одного качества — истинное. Все религиозные причуды, они — истинные. Религия шла от истины к истине и к истине ведет. И в этом смысле верующие знают, что религия выше любой науки, которая конечную истину не постулирует.
При этом наука на сегодняшний день просто занята открытием череды причин, описанием их, имея несомненный уклон в атеистическое мировоззрение, о чем многие ученые и сообщают. Некогда наука на заре своего существования подтверждала теорию существования Бога, нуждалась в ней. Считалось, что череда открытых и открываемых причин должна рано или поздно привести к причине причин. То есть наука некогда (не так и давно) имела прямое родство с богословием — теологией. Поэтому когда даже именитые ученые говорят, что не нуждаются в теории существования Бога, то есть даже не рассматривают, то, конечно, ограничивают в том числе и «горизонты науки».
Но они так говорят оттого, что не считают верным объяснение непонятного списывать на проявление сверхъестественных сил. Что особенно любят делать верующие. Теория Бога, естественно, не нужна ученому для описания явления. Но если строго научно, то и атеистическая теория столь же не нужна и будет служить помехой. Нельзя исходить из той или иной предустановки, делать ее основой своих исследований. Правильнее сказать, что поиск причины должен быть беспристрастным. Не дело ученого делать выводы о существовании или не существовании Бога, когда за открытой, исследованной причиной явлений не открывается еще причина ее самой.
С точки зрения логики, индуктивного способа размышлений предположение или теория существования причины причин, гораздо стройнее, логичнее или по меньшей мере ничуть не хуже теории бесконечной череды случайных возникновений. Говоря по-детски, попытаться ответить на вопрос, а кто же тогда создал Бога, проще, чем попробовать ответить заявлением о том, что материя была всегда. Чем «всегда материя» лучше «всегда Бога»? Тем более что все это наводит на вопрос о свойствах «всегда». Иначе говоря, в масштабе глобальном, а не локальном относительно того или иного исследования, «теория Бога» выглядит вполне легальной. Но, повторимся, ни «всегда Бог», ни «всегда материя», не могут служить объяснением для описания того или иного явления.
Поэтому в определенном дискурсе теология вполне может считаться наукой. Но в современном богословии по факту такого дискурса просто нету. Поэтому богословию — теологии для начала надо слезть со своих «законов», на которые религия плотно уселась, слезть с вечно теплой и хлебной патристики, на тему которой можно исписать тонны «научной» макулатуры, покинуть мягкий, удобный пуфик «нравственного богословия», с вершин которого можно фарисействовать веками. И создать хоть какой-нибудь интеллектуальный продукт, удовлетворяющий критериям разумности, понятности изложенного.
