Условие, на котором Господь даровал человеку свободу – вечная бдительность. И ежели нарушит он это условие, наказанием будет немедленное порабощение – следствие его преступления и кара за его вину.
Битва при Мармора ознаменовала сто лет почти беспрерывной войны между Португалией и Марокко. Начиная с падения Сеуты в 1415, с последовавшими потерями – Ксар эс-Сегир и Асилах, затем Танжера в 1437, марокканские племена, сезон за сезоном созывались своими шейхами и султанами на джихад ради того, чтобы дать отпор врагу. Несмотря на то, что марокканцам так никогда и не удалось отбить Сеуту или Асилах, их большим достижением стал тот факт, что португальские завоеватели остались запертыми в крепких стенами своих прибрежных цитаделей. И если они пытались продвинуться во внутренние области, в попытке основать крепости и форты в верховьях, сначала в Грациоза в 1489, затем в Мармора в 1515, марокканское сопротивление оказывалось триумфальным.
По иронии судьбы героического султана, отца этих побед, прозвали аль-Буртугали ( Португалец). Многие полагают, что пережитый им в молодости португальский плен оказался решительным фактором для его понимания столь изобретательного и безжалостного врага и формулирования концепции того, как его можно одолеть..
Сам факт сопротивления Ваттасидских султанов само по себе было удивительным достижением. Португальское доминирование во всех основных портах страны должно было сломить султанов, но у Марокко есть третье побережье на юге – песчаное море Сахары. Португальцы так никогда и не смогли перебить великие южные торговые пути, ведущие через Сахару в западноафриканские королевства на реке Нигер. Точно также, сохранялся внутренний караванный маршрут пересекающий Северную Африку через полузасушливые степи – в сотнях миль от испанских гарнизонов которые также были созданы в этот период вдоль всего средиземноморского побережья. . Этот маршрут был трудным и дорогостоящим, но в интеллектуальном и духовном отношениях он связывал Марокко с самыми последними последними событиями в шиитской Персии, османской Турции и на Дальнем Востоке. Паломничество в Мекку превратилось в своего рода неофициальный саммит, происходивший каждый год. Вместе с мусульманскими гениями там обсуждались самые последние сплетни о военных, политических и коммерческих новостях – со всего света – из Китая, Индонезии, Западной Африки, Индии, Восточной Африки или Марокко.
Другим великим ресурсом Марокко был черный рынок, смутный мир контрабандистов, торговцев оружием, ренегатов-дезертиров, голодных изгнанников и доверенных агентов. Страна производила много того, что шло на экспорт (крупный рогатый скот, сукно, пшеницу и сахар), а также перепродавала богатые продукты транс-сахарской торговли. Некоторые партии товаров прогоняли через контролируемые врагом порты с тем, чтобы законно доставлять их на европейские рынки на португальских кораблях. Но одновременно с этим сосуществовала и торговля через бесчисленные песчаные пляжи и секретные пещеры, оперировавшие без португальских пошлин и надзора португальских губернаторов.
Марокканцы, с своей стороны, с большим энтузиазмом скупали именно те инструменты войны, попадание которых в их руки португальцы не менее страстно стремились предотвратить. И Марокко не было зависимой стороной в этой секретной торговле вооружениями, у страны был один из главных козырей в этой игре. В Марокко – большие залежи сальт-петре ( калийной селитры) – редкого и важного компонента пороха.
Каждая война, осада, летняя кампания, организованная на протяжении 15-16 веков должна была быть предварительно оценена финансовыми властями и оплачена заранее. Каждый военный сезон требовал десятков тонн пороха, запасы которого также необходимо было создать заранее. Самый ранний арабский рецепт изготовления пороха (Шамса эд-Дина Мухаммеда в 1320 году) звучит так:
“Описание смеси, которую забивают в пушку десять частей сальт-петре, две части древесного угля и два с половиной измерения серы. Вы перемалываете это в мельчайший порошок, и заполняете им треть пушки. Не пытайтесь набить туда больше, иначе она взорвется… Утрамбуйте ее хорошенько, и вставьте туда или ядро, или стрелу, подожгите фитиль. Будьте осторожны!”
Древесный уголь доступен по всему миру и месторождения серы довольно равномерно распределены по всему миру в зонах древней вулканической активности, но Марокко сидит на одном из самых чистых месторождений сальт-петре, и на одном из наиболее близких к Западной Европе. Другие большие залежи находятся в Сирии, Ираке и Египте. Это не было секретом, первые упоминания о баруд, как арабы именовали сальт-петре, можно найти в андалузских источниках в 1240 году. Количество сальт-петре, вывозимого из Марокко в этот период было огромным, а изгнание евреев и из Кастилии, и из Португалии помогло развитию этой нелегальной, но жизненно необходимой торговли. Принявшие христианство евреи, оставшиеся в Иберии, продолжали поддерживать связь со своими кузенами и товарищами по бизнесу среди потока из 40 тысяч изгнанников, который обрушился на Марокко между 1480 и 510 годами. Эта торговля не документировалась и осталась таковой навсегда, но торговые еврейские кланы – Рути, Замиро и Бокарро были известны своей способностью оперировать и в Иберии и в Марокко. Они, и такие торговцы-космополиты, как Жозеф Розалес снабжали обе стороны боеприпасами, с помощью которых те воевали друг с другом.
Они явно могли предоставлять и другие услуги – как один из членов семьи Рути, португальский канонир еврейского происхождения, которого прозвали Мастер Хуан, ставший бомбардерио одного из Ваттасидских султанов. Рути – хороший пример того, как эти семейные сети пересекали политические и религиозные границы. Один кузен, шейх аль-Яхуддин (мэр евреев) в Фезе, другой был близок к королевскому двору в Лиссабоне, в то время как еще один кузен служил снабженцем португальских гарнизонов в в Марокко. Подобные же сети соединяли искусных еврейских изгнанников Иберии с индустрией вооружений в османской империи. Раввин Элияху Капсали (1467-1523) писал, что султан Селим “любил евреев очень сильно, потому что видел, что с их помощью он оказался в состоянии громить нации и убивать великих королей, ибо они изготовляли для него орудия и другие вооружения”.
К концу 16-го века многие из этих бизнесменов вышли из тени. Розалес, Пелах, Леви открыто создали бизнесы по лицензированному производству вооружений для своих суверенов – султанов Марокко. Карьера рожденного в Португалии Дома Иоанна Мигуеза была еще более блестящей. Кузен могущественного клана испанских банкиров, Дома Мендес, члены которого публично перешли в христианство, но в частной жизни продолжали придерживаться своей веры и обычаев. Семья, осознавая надвигающиеся на испанских конверсос опасности – в особенности на тех, кто был богат, и кому корона должна была гигантские суммы, начала методически диверсифицировать и распределять свои капиталы. Несмотря на то, что молодой Дом Хуан Мигуез был рожден в относительной безопасности Португалии, его послали в знаменитый университет Лувена. После этого он вступил в кружащий голову финансовый мир Антверпена – в последние дни старого бургундского герцогства. Здесь, под именем Жозефа Нази, он стал знакомой и располагавшейся обширной сетью связей и знакомств фигурой при дворе регентши Марии, умной сестры императора Карла V, также близким другом Максимилиана, племянника императора и юного принца Вильгельма Оранжского. Позднее он перебрался во Францию, а затем – в Венецию.
В Венеции он начал переговоры, благодаря своим добрым отношениям с Моше Хамоном, личным доктором султана, с Сулейманом Великолепным. Он получил от него официальное приглашение и со всей семьей перебрался в оттоманскую столицу. По прибытии в Стамбул в 1554 году Жозеф публично вернулся к своей вере и женился на кузине, дочери его тетки, чрезвычайно богатой Донне Грации Мендез-Нази. Чувствуя себя в полной безопасности в Стамбуле, он начал коллекционировать еврейские манускрипты и открыл типографию. С тех пор он был известен под именем Юсеф Нази и превратился в важную фигуру при дворе султана Сулеймана, а позднее стал советником султана Селима. Именно такой вид близких связей позволял торговле, финансам, письмам и разведывательным данным перемещаться с захватывающей дух скоростью через военные зоны Средиземноморья, и именно они позволил Ваттасидскому султанату продолжить свое существование несмотря на потерю всех основных портов, захваченных португальцами.
Barnaby Rogerson The Last Crusaders: East, West, and the Battle for the Center of the World
