Такого количества православных священнослужителей в стенах НАТО и ЕС еще никто не видел. Случайно столкнувшись с ними в коридорах европейских структур, можно было на минутку засомневаться, не изменили ли дипломаты своему привычному дресс-коду и перешли на черную рясу.
23 высокопоставленных члена Священного синода Грузинской православной церкви решили взглянуть в лицо европейской демократии и выяснить без посредников: что сулит грузинскому народу активное сотрудничество официального Тбилиси с НАТО и ЕС и стремление стать полноправным членом западного мира?
В самой ГПЦ этот визит уже назвали историческим. При этом мнение Грузинской православной церкви о современных европейских ценностях, прежде всего, об индивидуальной свободе, часто радикально отличается от того, что хотели бы слышать в условном Брюсселе. Подразумевает ли сближение Грузии с ЕС отказ от традиций, какова роль Церкви в этом процессе и где проходит красная черта европейской дилеммы для грузин?
В актовом зале Тбилисского государственного университета уже второй час проходит важное мероприятие. Наш респондент то и дело погружается в свой смартфон, но ненадолго. Отвлекаться не позволяет статус. Сегодня у владыки Досите напряженный график. Он активно участвует в информационной кампании по итогам визита делегации Грузинской православной церкви в Брюссель. В Патриархии этому событию уделяют огромное значение.
И действительно, 23 священнослужителя, фактически вся церковная элита Грузии, впервые провели в европейской столице пять дней на переговорах с официальными лицами НАТО и ЕС. По итогам визита на странице Патриархии в интернете появилось короткое заявление. Почти в первом же предложении читаем, что у европейских структур и Грузинской православной церкви было неправильное представление друг о друге. ГПЦ выделила два аспекта. Оказывается, в странах ЕС религиозное образование в школах также практикуется. В Грузии же попытки Церкви ввести корректировки в школьную программу завершаются неудачей – из-за протеста общественных организаций. Второй аспект: планируемое властями дополнение в Конституцию Грузии о том, что брак – это союз мужчины и женщины. В том же заявлении ГПЦ отмечает, что она – за стремление Грузии в НАТО и уважает выбор большинства населения страны. Таким образом, Церковь расставила свои акценты в вопросах, не дающих покоя грузинской общественности, и еще раз дала понять, что с ней нужно считаться.
Владыка Досите предпочитает не сгущать красок. Епархией ГПЦ в самых свободолюбивых европейских государствах – Бельгии и Нидерландах – он руководит последние несколько лет. Официальную делегацию Досите принимал в приходе, расположенном в самом центре Брюсселя. Владыка признается, что людей в рясах в европейских структурах встречали с легким удивлением, но с улыбкой.
«Масштаб нашей делегации не мог не удивить. Но когда Патриарх посылает столь представительную группу в Брюссель, это значит, что для Грузинской православной церкви эти вопросы очень важны», — объясняет он.
Досите считает, что журналисты часто заведомо педалируют на болезненные для общества темы, среди них и права сексуальных меньшинств. Я интересуюсь, как с этим обстоят дела в той же Бельгии, где он сейчас проживает.
«Вопрос однополых браков волнуют верующих. Но в Европе я с этим не сталкиваюсь. Я не общаюсь с этой частью общества. Признаюсь, для меня этот вопрос болезненный. Но для меня важно, что со стороны европейских СМИ нет психологического давления. В отличие от Грузии, где масс-медиа интенсивно освещают эти вопросы, а реакция второй части общества, оппонентов, всегда раздута. Дело в том, что все мы находимся в плену стереотипов – те, кто поддерживает однополые браки, и те, кто против. В Европе на этом не зацикливаются», — говорит владыка Досите.
Я продолжаю интересоваться, что же тогда создает грузинскому священнослужителю дискомфорт во время проживания в Европе. Ответ короткий – глобализация. Эту тенденцию владыка Досите считает опасностью не только для православия. Она размывает ценности и традиции, говорит он.
«Глобализация – это не объективный монстр, к которому мы можем прикоснуться. Это субъективная сторона жизни, обойти которую не может никто – ни грузин, ни любой другой верующий. Грузинская православная церковь очень чувствительна в вопросе сохранения традиции и ценностей. Мы должны сохранить многообразие. Оно важно не только с религиозной точки зрения, но и с точки зрения культуры, традиций. Я имею в виду хорошие традиции. У нас ведь есть и не очень хорошие традиции. Многое необходимо пересмотреть. Но это и понятно. Мы являемся постсоветским обществом, наши традиции и ценности претерпели девальвацию».
Мы продолжаем беседу еще минут двадцать. Интервью владыка завершает просьбой не вырывать его слова из контекста, как обычно это делают журналисты.
Затягиваясь очередной сигаретой в шумном тбилисском кафе, поэт Паата Шамугия более чем открыт для рассуждений о самом сокровенном. Еще подростком, разочарованный правилами мироустройства, где добро не всегда побеждает зло, Паата решил верить только в себя. Он – атеист. И всю сознательную писательскую жизнь – источник проблем для некоторых священнослужителей.
Еще студентом 11 лет назад он поднял перо на святая святых для всех грузин – произведение Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Поэма-пародия, которая включала себя откровенные сцены, сделала Паату самым обсуждаемым молодым поэтом Грузии. Многие грозили ему расправой, но дальше всех пошли члены ультраортодоксальной общественной организации «Союз православных родителей». Они выкупили весь тираж книги и демонстративно сожгли его.
Паата шутит, что тогда благодаря этой акции он получил неплохой гонорар и скандальную славу, ворвался в писательскую среду и наделал большой переполох в грузинском консервативном обществе.
Поэт, конечно же, понимал, на что идет, но и подумать не мог, что его книгу будут обсуждать в парламенте Грузии, а в газете «Грузинская республика» выйдет петиция с требованием запретить его. Под петицией свою подпись тогда поставили некоторые влиятельные священнослужители.
«Церковь манипулирует доверием людей. Возможно, есть и позитивные моменты, но я уверен, что все это мешает прогрессу», – говорит Паата. Он не похож на своих собратьев из богемной тбилисской тусовки. Всегда ходит в спортивной одежде, показывая, таким образом, что в состоянии защищать свои взгляды на жизнь. Рассказывает, что давно занимается борьбой, как многие его любимые писатели.
Девятая статья Конституции Грузии говорит: «Государство признает исключительную роль Грузинской православной церкви в истории Грузии и, вместе с тем, провозглашает полную свободу религиозных убеждений и вероисповедания, независимость Церкви от государства».
Но грузинская либеральная общественность, к которой причисляет себя Паата, уверена: Церковь стоит выше государства и часто грубо вмешивается не в свои дела. Как, например, два года назад при принятии Закона об искоренении всех форм дискриминации. Священнослужители наряду с депутатами в зале пленарного заседания парламента вели ожесточенные дебаты о том, как именно государство будет защищать права меньшинств – религиозных и сексуальных. Закон все же приняли. Правда, пока это только формальность. Так как, к слову, гомофобов множество среди тех, кто, по сути, должен заступаться за меньшинства – среди сотрудников полиции. И общество их за это не осуждает.
Сейчас, спустья 25 лет после распада Советского Союза, пережив кровавые внутренние и внешние конфликты, Грузия успешнее других бывших советских республик, не считая стран Балтии, продвинулась в сторону Европы. Но социальный консенсус хрупок. Церковь, как самый могущественный общественный институт, имеет сильное влияние на процесс сближения с Европой, на его течение и исход.
«Отношение Церкви к евроинтеграции Грузии двоякое. С одной стороны они говорят, что поддерживают этот процесс, с другой – лояльные к Церкви организации и духовные лица утверждают, что Запад погубит наши души», — говорит Паата.
Вместе принятием антидискриминационного закона по требованию ЕС Грузия обменяла свои старые паспорта на биометрические. Это было главным требованием для отмены виз с Евросоюзом, чего Тбилиси надеется добиться в ближайший период. Почти все население страны имеет подобные «айди». Но Церковь долго противилась этому, православные активисты устраивали акции протеста и пугали, что в подобных документах с чипами – «печать Антихриста».
«Они видят в Европе некоего конкурента. Так как свобода ослабит догматизм, а значит, влияние священнослужителей не будет таким огромным, как сейчас», – считает Паата.
Паата до сих пор является объектом нападок со стороны православных активистов, но он продолжает писать, постоянно бросая вызов большинству.
«Постсоветская Грузия еще не оправилась от колониального прошлого. Из объятий одного большого монстра мы перекочевали в объятия другого. В Советском Союзе существовал культ личности. Теперь у нас другой – религиозный вождь», – подытоживает писатель.
Самый уважаемый человек в Грузии – Католикос-Патриарх Илия Второй, он возглавляет Грузинскую православную церковь на протяжении уже 39 лет. С его именем верующие связывают возрождение православия, которое в Грузии, как и во всех странах Советского Союза, подавлялось политическим режимом. Для грузин, принявших православие в четвертом веке, вера всегда была частью национальной идентификации и способом самосохранения. Влияние ГПЦ с годами только усиливается. В рейтингах доверия граждан на протяжении последних лет первое место у Илии Второго не смог отвоевать ни один политический лидер. Одной из своих заслуг Церковь считает большую популярность среди грузинской молодежи.
В большой светлой гостиной, где я дожидаюсь своего собеседника, в глаза сразу же бросается буфет. Этот типичный предмет мебели, который еще в прошлом веке украшал тбилисские столовые, по решению хозяйки дома Маки Лалиашвили приобрел модный в последние годы ментоловый цвет. Пока ее супруг, политический аналитик Ника Лалиавшили опаздывает, Мака рассказывает, как не пропускает церковные службы и почти всегда соблюдает религиозный пост.
«Меня к этому никто не принуждает и я настолько свободна в этом своем выборе, что это доставляет мне огромное удовольствие», – говорит она.
Мака – мать троих детей. Как минимум на троих потомков дал когда-то благословение своим прихожанам Патриарх Илия Второй, чтобы Грузия смогла преодолеть демографический кризис.
Мака признается, что дискутировать о религии и роли Церкви вообще не самое благодарное занятие. Тем более с близкими друзьями, которые часто придерживаются диаметрально противоположной позиции. Вера – личное дело каждого, резюмирует она, а в качестве примера терпимости Церкви приводит историю, которая произошла на воскресной проповеди в одном из храмов.
«Оказывается, кто-то из прихожан выпроводил молодую девушку с ребенком из храма, потому что она была в брюках. В конце службы к нам обратился наставник. Он сказал: молитесь, чтобы эта девушка вновь вернулась в храм, а потом развернулся и ушел», – рассказывает Мака.
«Зачем приходить в церковь в брюках?!», – к беседе подключается вернувшийся домой наш собеседник Ника. Ему непонятна дискуссия по этому поводу. Как в любом заведении или учреждении, и в церкви есть свой дресс-код и его надо соблюдать, говорит он.
«Меня не впускали в Мэдисон-сквер-гарден в Нью-Йорке, потому что на мне не было галстука-бабочки. Попробуйте пойти в Собор святого Петра в Риме в шортах или войти в мечеть в Лондоне, не разувшись. Зачем идти в церковь в брюках, когда знаешь, что так не принято?!», – говорит Ника и курит сигару. И тут же интересуется у супруги: угостила ли она нас вином из лучшего, по его словам, винного погреба в городе?
По мнению Ники, который в прошлом занимался активной политической деятельностью, победа Дональда Трампа на президентских выборах в США все расставила по местам, имея в виду возврат Запада к консервативным ценностям. По его мнению, с собственной позицией Грузия определилась на месяц раньше американцев, когда избрала в парламент преимущественно консервативные партии.
Когда наш Патриарх говорит, что женщина должна омывать ноги мужчине, это вызывает большие волнения в либеральной части грузинской общественности. Послушайте, Трамп говорит то же самое.
С его избранием все стали называть своими именами: однополые браки – это ненормально, а аборты – это большое зло. Все вернулось на свои места, как написано в Священном писании. Трамп – самый большой грузин. Он рассуждает и разговаривает точно так же, как большая часть нашего населения», – говорит Ника.
Ника не приемлет разговоры о том, что Грузинская православная церковь выступает против европейской интеграции страны.
Патриарх на протяжении многих лет не раз заявлял о своей приверженности этому процессу. Ни в одном выступлении или официальном заявлении Грузинской православной церкви движение Грузии в Европу не подвергается критике.
«Но на этом пути к Европе Грузия не должна потерять свое лицо. Мы должны сохранить свою самобытность, идентичность, религию. Патриарх благословил нас на это», – объясняет Ника.
«Если какая-то из европейских псевдоценностей противоречит нашей идентичности, мы не обязаны ее безоговорочно проецировать в нашу культурную матрицу. Но это не значит, что мы против ЕС. Если директор школы решил повесить фото Патриарха в кабинете, поверьте, не из-за этого нам откажут в членстве в ЕС. И даже не из-за табуретки. На это есть другие более серьезные причины: политика, экономика, оккупация. Посмотрите, что происходило на улицах Парижа из-за легализации однополых браков. У нас же двум гей-активистам буквально дали пинок под зад, и всё!», — говорит Ника.
Табуретка, которую упоминает Ника, стала символом грузинской гомофобии. 17 мая 2013 года в самом центре Тбилиси разъяренная толпа стала преследовать нескольких гей-активистов и их сторонников, решившихся провести акцию против нетерпимости к сексуальным меньшинствам. Именно с табуреткой в руках преследовал гей-активистов один из священнослужителей, грозивший им расправой. Этого персонажа затем пародировали на европейских гей-парадах.
Днем ранее Патриарх в письменном обращении призвал власти запретить санкционированную акцию. Он заявил, что Церковь «считает гомосексуализм аномалией и заболеванием», а людей с такими наклонностями рассматривает как «лиц, находящихся в очень тяжелом грехе», которым «нужна помощь и духовная поддержка для исправления, а не поощрение, и тем более, навязывание их состояния населению».
Свою позицию Грузинская православная церковь выразила почти сразу, после заявления действующего тогда премьер-министра Грузии Бидзины Иванишвили, который дал зеленый свет акции гей-активистов и сказал, что сексуальные меньшинства являются полноценными гражданами и общество «постепенно привыкнет к этому».
Но сейчас, судя по всему, проникновения «гей-культуры» опасается и сама власть. Ника поддерживает инициативу правящей партии «Грузинская Мечта», основанной, кстати, Иванишвили, которая пообещала закрепить в Конституции понятие о браке в традиционном его смысле. Совсем скоро парламент нового созыва пропишет в основном законе государства про «брак, который является союзом между мужчиной и женщиной».
«Может быть, это политический расчет со стороны правительства, чтобы заслужить симпатии таких, как я. Может, мы с вами и знаем, что такое брак, и у нас одинаковое восприятие, но будет ли оно таким у наших детей?», — говорит Ника, отец троих детей.
В коридоре этой школы вас не снесут бегущие кричащие во время перемены подростки. Здесь они вообще не носятся и тем более не кричат. У них также нет дневников и учебников, строгих учителей с журналами. Ученики этой частной тбилисской школы выглядят вполне счастливыми и уравновешенными. В отличие от своих сверстников из других учреждений, судя по всему, на них не навесили тяжесть общеобразовательной программы. Идеология частной школы говорит о важности пробуждать в учениках интерес к разным областям науки без давления на их личность.
Правда, у Т.К. совсем другой опыт. Мы намеренно не называем ни ее имени, ни имени ее 12-летней дочери, которая до сих пор здесь учится. Доклад девочки по Великобритании, который наряду с Шекспиром, Ньютоном, династией Виндзоров и группой «Битлз» рассказывал и о теории Дарвина, чуть не стал причиной отчисления из школы. По рассказам ее матери, учитель буквально прервала презентацию, услышав фразу, что одни верят в сотворение человека Богом, другие – в теорию эволюции Дарвина.
«Учитель заявила перед всем классом, что такого быть не может, потому что Бог сотворил мироздание за семь дней. Конечно, моей дочке было сложно понять, почему теория Дарвина исключает это. Ведь эволюция означает развитие», – рассказывает Т.К.
После шумной презентации ее с мужем вызвали на школьный совет и попросили искать другое место, где бы их дочь могла продолжить учебу. Официальной причиной была названа плохая успеваемость ученицы.
«Эта причина была абсурдной. В этой школе не ставят оценок за успеваемость. Тем более, что с этим у моей дочери все в порядке. Когда мы стали разбираться, стало ясно, что дело в том самом учителе. Она даже отказалась брать ребенка на экскурсию, к которой класс готовился целый год. Все дети, в том числе и моя дочь, с нетерпением ждали этого похода», — говорит Т.К.
Родители девочки дали понять школьному совету, что переводить ребенка в другую школу не собираются. Более того, они потребовали уволить педагога. И тут общепринятые в грузинском обществе консервативнее правила игры оказались сильнее той самой идеологии свободного развития личности, которую частная школа декларирует, собирая с родителей немалые деньги.
Педагог до сих пор здесь преподает.
«Я сказала главе школьного совета, что мой ребенок не верит в сотворение мира за семь дней и учителю не обязательно обсуждать с ней этот вопрос. Знаете, что она мне ответила? «В этом возрасте детям необходима вера», говорит Т.К. с возмущением. Ее саму легко спутать с ученицей старших классов, но ее это не остановило в борьбе за права дочери.
«Я перевела свою дочь в эту частную школу из общеобразовательной, чтобы ее не заставляли молиться три раза в день в обязательном порядке. Чтобы она не училась в классе, где на стенах висят иконы вместо учебных пособий. Когда моя дочь была помладше и училась в обычной тбилисской школе, ее повели в дождь молиться в еще недостроенный храм на горе Табори. После этого мы долго болели, и я решила отдать ее в частную школу, где будут заботиться об образовании и не будут что-то навязывать», – говорит Т.К.
В уставе общеобразовательных школ Грузии ничего не сказано о том, нужно молиться детям в классе или нет. Чаще всего это происходит по инициативе учителей. Родители редко бывают против.
Правозащитные организации хоть и возмущаются, но власти смотрят на эти процессы сквозь пальцы.
Дочь Т.К продолжает учиться в той же школе. Несмотря на скандал, она отказалась расставаться с друзьями по классу. Отчислить ребенка без веской причины школьный совет не смог. Этого не позволяет закон об образовании.
Грузия давно определилась – в каком политическом лагере видит свое будущее. Это Европа. Но путь к ней не так гладок, как автомагистрали, строительством которых власти страны славятся последние годы. Ломка стереотипов, изменение менталитета – все это болезненная, вторая сторона прогрессивных реформ по стандартам ЕС. Есть еще и фактор России, которая не готова терять сферу влияния на Южном Кавказе и всячески противится сближению Грузии с Западом. Как далеко пойдет рядовой грузин в своем стремлении обрести место в европейской семье? Кого он возьмет себе в наставники: Церковь, активно включившуюся в процесс евроинтеграции, или же будет руководствоваться принципами секуляризма? В Грузии это – тема острой дискуссии. И сейчас, после визита священнослужителей в Брюссель, особенно остро встает вопрос: какую стратегию выберет ГПЦ – сыграет в одной команде с правительством или же вновь оставит политиков вне игры?
