Сергей Иванов, «Баскаки». 1909 © / репродукция
Ордынское нашествие XIII века имело разрушительные последствия для Руси не только из-за сожженных городов и погибших воинов. Огромное количество жителей Руси попало в плен и было уведено в рабство.
Захват пленников с последующим превращением их в личных рабов был обычной практикой для кочевников. Однако в период ордынского нашествия русские столкнулись с этим явлением в невиданных доселе масштабах.
Фламандский монах-францисканец, путешественник Гильом де Рубрук, в 1253 году сообщал: «Руссия… вся опустошена татарами и поныне ежедневно опустошается ими… Когда русские не могут дать больше золота или серебра, татары уводят их и их малюток, как стада, в пустыню, чтобы караулить их животных».
В результате похода Батыя на Северо-Западную Русь в 1237-1238 годах в плен были угнаны, по приблизительным оценкам, от 40 до 90 тысяч человек.
Все последующие ордынские военные операции на русских землях, начиная от Неврюевой рати 1252 года и заканчивая нашествием Едигея на Москву в 1408 году, сопровождались захватом большого количества пленных. Счет новых невольников шел на десятки тысяч человек.
Подобная практика продолжалась и после распада Золотой Орды. За вторую половину XVI века на Московское государство было совершено сорок восемь набегов крымских татар. Каждый такой набег завершался угоном в плен от пяти до пятидесяти тысяч человек.
По оценкам ряда историков, всего за период XIV–XVII веков с русских земель было угнано в плен около трёх миллионов человек.
Во время набегов ордынцы особенно выделяли ремесленников. В период бурного развития Золотой Орды мастера были им нужны позарез. Порой, прежде чем учинить резню в захваченном городе, ордынцы пытались выявить ремесленников, только им сохраняя жизнь.
Особо ценили захватчики и русских женщин, которые рассматривались не только в качестве домашних рабынь и наложниц, но и в качестве отличного товара для дальнейшей перепродажи.
Русские пытались избежать плена любой ценой. При приближении ордынцев крестьяне бросали свои деревни, уходя в леса, где скрывались в землянках неделями, а порой и месяцами. Представители элиты пытались избежать беды, скрываясь за городскими стенами. Но порой, не рассчитывая на успех обороны, даже княжеские семьи бежали далеко на север, скрываясь в труднодоступных районах, куда татары, как правило, не доходили.
Еще один итальянский путешественник, Джованни Плано Карпини, посетивший Золотую Орду спустя десять лет после нашествия Батыя на Русь, писал о положении пленников: «Они мало что едят, мало пьют и очень скверно одеваются, если только они не могут что-нибудь заработать в качестве золотых дел мастеров и других хороших ремесленников. Но некоторые имеют таких плохих господ, что те им ничего не отпускают, и у них нет времени от множества господских дел, чтобы заработать себе что-нибудь, если они не украдут для себя времени, когда, может быть, должны были отдыхать или спать, но это могут делать те, кому позволено иметь жен и собственную ставку. Другие же, которых держат дома в качестве рабов, достойны всякой жалости».
Со временем в среде русских пленников в Орде происходит заметное расслоение. Если одни остаются в тяжелом положении бесправных рабов, то другие (как правило, самые искусные мастера) обзаводятся собственными домами. Порой им даже удается обрести статус свободных людей.
Большинство, однако, жило в тяжелейших условиях и гибло от непосильного труда. Русские пленники строили ордынские города, корабли, которые ордынцы использовали на реках.
Что касается русских женщин, то они пополняли гаремы состоятельных ордынцев либо выполняли функции служанок у женщин из влиятельных ордынских родов. Значительное количество пленниц продавалось на невольничьих рынках Сарай-Бату и Сарай-Берке. Отсюда россиянок новые владельцы увозили дальше. Большинство из них попадало в Среднюю Азию. В дальнейшем центр работорговли переместился в Крым, откуда русских невольниц отправляли порой в совсем уж отдаленные земли: например, в Египет.
Серьезные изменения в Золотой Орде произошли после окончательного закрепления ислама в качестве государственной религии. С этого времени русские невольники получили возможность обрести свободу, приняв ислам. С другой стороны, те, кто хотел сохранить христианскую веру, зачастую подвергались дополнительным гонениям, а порой становились жертвами убийств.
И все-таки нельзя сказать, что из ордынского плена невозможно было вернуться. Начиная с Александра Невского, русские князья проводят целые программы по выкупу русских пленников у ордынцев.
В первую очередь это, разумеется, касается угодивших в плен представителей знати. Но и рядовых русичей тоже нередко возвращали домой.
Впоследствии, уже после распада Золотой Орды, когда главными источниками проблем, связанных с захватом пленных, стали Крымское и Казанское ханства, в России был введен особый налог: «полоняничные деньги». Собранные средства предназначались как для выкупа тех, кто был захвачен во время набегов, так и для освобождения русских воинов, попавших в плен на полях сражений.
Если говорить о Золотой Орде, то стоит отметить, что с течением времени стала прослеживаться интересная тенденция. Чем слабее становился бывший улус Джучи и чем более укреплялись русские земли, новым центром которых стала Москва, тем более равные отношения стали возникать на уровне людей.
К началу XV века никого уже особенно не удивляло появление в русских землях «возвращенцев» из Орды с женами-татарками, которые принимали веру мужей. Чуть позднее представители ордынской знати начнут поступать на службу к русским князьям. Так возникнет огромное количество новых русских дворянских родов.
Например, татарский мурза Арслан Турген выехавший из Золотой Орды на службу к великому князю Василию ІІ Тёмному, приняв православие, стал Иваном Тургеневым: основателем рода Тургеневых.
Род Апраксиных возник после того, как еще в XIV веке на службу к князю Олегу Рязанскому из Орды прибыли братья-мурзы Солохмир и Едуган. Солохмир, ставший после крещения Иоанном, женился на сестре князя Анастасии Ивановне. Их правнук Андрей Иванович носил прозвище Опракса, которое впоследствии и трансформировалось в фамилию Апраксиных.
Когда земли Поволжья и Казанского ханства вошли в состав России, власти столкнулись с тем, что бывшие русские пленники в этих краях практически полностью слились с местным населением. Причем как волжские булгары и чуваши перенимали привычки русских, так и наоборот: «Писаны земли полонянничные в татарских и в чувашских селах и деревнях, которые полонянники живут с татары и с чувашею вместе».
В конце XVI века митрополит Гермоген писал сокрушенно: «Многие де русские полоняники и неполоняники живут у татар, и у черемисы, и у чуваши, и пьют с ними, и едят с одного, и женятся у них, да многие же де русские люди, сверстные да недоросли живут у немец по слободам и по деревням, добровольно и в деньгах. И те де все люди также хрестьянские веры отпали и превратились у татар в татарскую веру, а у немец в римскую и лютерскую веру».
Церковный деятель при всей своей мудрости не смог разглядеть главного: из такого вот «слоеного пирога» выковывалась прочная, устойчивая ко всем внутренним и внешним невзгодам Россия.
