ПЕКИН. Китай установил тотальный контроль над мусульманским населением с помощью современных технологий – через массовое сканирование голосов, лиц, отпечатков пальцев и слежку в соцсетях, а также пропуская каждого мусульманина через фильтрационные лагеря, сообщает theguardian.
В середине 2017 года уйгур Алим, 20-летний студент, вернулся домой после учебы за границей. На трапе самолета он был арестован полицией по подозрению в «неблагонадежности» – как и всякий, побывавший за рубежом. Полиция провела так называемую «проверку состояния здоровья» и собрала целый ряд биометрических данных – образцы ДНК, крови, отпечатки пальцев, запись голоса, скан лица. Эту процедуру проходит все взрослое население Уйгурского автономного округа в Синьцзяне, провинции на северо-востоке страны (население провинции составляет 25 млн. человек, и примерно половина мусульмане-уйгуры). После проверки Алима отправили в один из фильтрационных лагерей в этой провинции – их там уже многие сотни. Правительство Си Цзиньпина считает эти лагеря важным элементом «народной борьбы с терроризмом», начатой в 2014 году. В ходе этой борьбы, правительство Китая фактически рассматривает любое проявление исламской веры уйгуров как признак зреющего религиозного экстремизма и этнического сепаратизма.
Только лишь с 2017 года через фильтрационные лагеря прошло более 1 млн. мусульман-тюрков – уйгуров, казахов, киргизов. Алима в этом лагере лишали сна и пищи и подвергали многочасовым допросам с постоянными оскорблениями. «Я настолько обессилел из-за этой долгой пытки, что однажды на допросе меня стал бить истерический смех» – вспоминает Алим. Многих заключенных пытают электрошокерами и держат неделями в тесных карцерах. Алима бросили в душную крохотную камеру с 20 другими заключенными-уйгурами.
Многих арестовывают и отправляют в лагеря за мнимые подрывные мысли на религиозные и политические темы в соцсетях, фиксируемые автоматами слежения, и каждый уйгур обязан предъявлять свой смартфон на контрольных пунктах в провинции. Неблагонадежным считается каждый, имеющий родственников за границей или побывавший за рубежом. Многих уйгуров после фильтрационных лагерей отправляют отбывать долгие сроки в тюрьмах, либо помещают на неопределенные сроки в лагеря для интернированных, где они «проходят перевоспитание через обучение». Это фактически трудовые исправительные колонии, где уйгуров стремятся отвратить от ислама и привить им атеизм. В колониях им запрещают общаться на уйгурском языке и обучают говорить на мандаринском диалекте ханьского большинства, официальном языке нынешнего Китая.
Алиму сильно повезло – его отпустили всего через пару недель благодаря вмешательству влиятельного родственника. Но через неделю его вновь арестовали на контрольном пункте после сканирования его фото на документе при входе в торговый центр. Выяснилось, что он попал в «черный список» потенциальных террористов так называемой Интегрированной платформы совместных операций – это база личных данных, которой пользуются все контрольные пункты на входах в больницы, банки, парки и торговые центры. Теперь, куда бы ни пошел Алим, система автоматически выдаст тревожный сигнал при проверке – и его задержат как возможного террориста. Ему приходится теперь жить под добровольным домашним арестом, чтобы снова не угодить в лагерь.
Китайская версия «войны с террором» построена на сверхсовременных системах автоматического распознавания лиц. В Синцзяне все население подвергается тотальной слежке, а средства наблюдения находятся повсюду – эти и настенные камеры, и чипы в мобильных устройствах, и контрольные пункты. Благодаря скрытым устройствам сканирования внешности и проверкам биометрических данных на контрольных пунктах, каждое движение мусульман-уйгуров постоянно отслеживается. Кроме того, специальные программы отслеживают общение в соцсетях, отлавливают подозрительные фразы, помечают флажками религиозные темы и даже малейшую непочтительность к мандаринскому диалекту. Самообучающиеся системы компьютерной слежки постоянно анализируют потоки данных, выявляя «подозрительных и неблагонадежных». Под подозрение попадает каждый, кто носит, к примеру, мусульманскую одежду или опаздывает на традиционный утренний подъем флага.
Достижения Китая в области самообучающихся систем слежки и выявления неблагонадежных признаются спецслужбами всего мира. Ежегодно в Урумчи, столице Уйгурского автономного округа, проводится популярная региональная выставка достижений систем безопасности China-Eurasia Security Expo, на которую съезжаются сотни специалистов спецслужб и компаний со всего мира, в том числе из США, Франции, Израиля и Филиппин. Лишь за последние два года Китай вложил в системы «технологической безопасности» Синьцзяна порядка 7.2 млрд. долларов. Благодаря развитию новых технологий, эти системы давно уже стали прибыльными, пользуются огромным спросом по всему миру и обладают «неограниченным рыночным потенциалом», по признанию одного из разработчиков. Особым спросом они пользуются у клиентов в авторитарных странах – к примеру, в Северной Африке. В 2018 году китайская фирма CloudWalk получила контракт от правительства Зимбабве на установку «программ массового распознавания лиц» в целях «общественной безопасности» (сумма контракта на разглашается). Система будет установлена во всех аэропортах, вокзалах и автостанциях страны, а потоки данных «фейс-контроля» будут сопоставляться с биометрическими данными. Фактически, родина уйгуров превратилась в инкубатор высоких технологий для прибыльного китайского «капитализма на терроре» – с тех пор, как администрация Си Цзинпина установила режим чрезвычайного положения в регионе, развернула «народную борьбу с террором» и сделала исламофобию официальной стратегией государства.
Уже в 2017 году, через три года после начала«политики закручивания гаек», Синьцзян превратился в нечто вроде «тюрьмы под открытым небом» с жестким паспортным и цифровым контролем. На следующем этапе стратегия была дополнена новой идеологией, когда областной партийный секретарь Чен Хуанчжао провозгласил политику «перевоспитания» уйгуров. Партийные власти в своих документах образно причисляют «религиозный экстремизм, этнический сепаратизм и акты террора» к «трем силам зла» или трем взаимосвязанным видам «идеологической раковой опухоли». Эта политика и послужила обоснованием для внедрения компьютерных систем контроля на основеискусственного интеллекта.
Каждый уйгур обязан устанавливать “воспитательные” приложения на смартфоне, и эти приложения отслеживают каждое сказанное, прочитанное и написанное слово и каждый личный контакт. Сотни тысяч специально обученных полицейских-ханьцев проводят оценки поведения каждого мусульманина в 14-миллионном населении и зачисляют его в ту или иную категорию «благонадежности». Неблагонадежных отправляют в лагеря, а там выбивают из них признания в преступлениях и имена других «неблагонадежных». Зачастую в списки неблагонадежных люди попадают лишь за то, что постоянно молятся аллаху и обучают детей исламу.
Все эти удушающие системы безопасности заставляют уйгуров чувствовать, что их жизнь выродилась в таблицы компьютерных данных, коды и лагерные номера, и они теперь вынуждены контролировать каждый свой шаг, слово и даже помысел под пристальным оком системы тотальной слежки. «Уйгуры пока еще живы, но вся наша жизнь протекает в незримых и зримых тюремных стенах, – признается один из мусульман-уйгуров по имени Даут (Dawut). – Мы ощущаем себя призраками, живущими в потустороннем мире».
