Представьте себе, что во время революции 1917 года Владимир Ленин принял в центральный комитет большевистской партии мусульман. История СССР и даже всего мира могла бы оказаться совсем иной.
Возможно, сегодняшние мусульмане до сих пор спорили бы о плюсах и минусах марксизма, а экстремистские интерпретации джихада и шариата не были бы настолько тревожной чертой нашего времени.
Недолго в советской коммунистической партии действительно состоял невероятно популярный и харизматичный татарин, представлявший интересы мусульман, к которому прислушивался Ленин.
Мирсаид Султан-Галиев (1882-1940) был идеологом создания независимой Мусульманской коммунистической партии и Мусульманской красной армии – для борьбы с белогвардейцами ради победы революции.
Султан-Галиев родился в семье директора школы в татарской деревне недалеко от Казани и рос в бедности с 11 братьями и сестрами. Однако когда он поступал в Татарскую учительскую школу в Казани, Султан-Галиев уже читал по-татарски, по-русски и по-арабски и даже перевел на татарский романы Толстого.
К тому моменту, когда в 1911 году Султан-Галиев закончил учебу, он читал революционные тексты, работал журналистом и интересовался мусульманской националистической политикой. В 1917 году он стал лидером Мусульманского социалистического комитета Казани и присоединился к большевикам. Вскоре Султан-Галиев оказался ключевой фигурой в этой организации, заняв сразу несколько важных постов.
Ленин назначил его членом Центрального мусульманского комиссариата и председателем мусульманской военной коллегии. В 1918 году Султан-Галиев руководил одним из отрядов во время обороны Казани и убеждал мусульман вступить в ряды революционеров. Ленин и Сталин часто посылали его на Восточный фронт, чтобы поднимать боевой дух мусульманских дивизий Красной армии, воюющих против белых. Всю свою жизнь Султан-Галиев был очень популярной фигурой у мусульманских коммунистов.
Султан-Галиев стал архитектором так называемого “Мусульманского национального коммунизма”. Он доказывал, что единственным “лекарством” против усугубления русского шовинизма в рядах большевистской коммунистической партии было создание отдельной Мусульманской коммунистической партии.
Он убеждал Ленина, что в Восточной Азии националистическое противостояние важнее классового, потому что все мусульманские колонизированные народы были пролетариатом и чувствовали себя угнетенными либо Европой, либо царским правительством.
Ленин горячо верил в тезис Маркса о том, что мировая революция может победить только при поддержке европейского пролетариата, а отсталые мусульманские массы были для него вторичны. Султан-Галиев же убеждал его, что этот порядок приоритетов необходимо изменить: пусть сначала революция произойдет на Востоке, это пошатнет основы капитализма на Западе, тогда уже и там революция станет возможна.
И все-таки Ленин настаивал на главенстве пролетарской революции в Европе. При этом Ленин относился к Султан-Галиеву терпимо, тогда как Сталин – нет.
Когда большевики в 1920 году провели в Баку первый Съезд народов Востока, целью которого было добиться поддержки мусульманского мира, Султан-Галиеву отказали в возможности на нем присутствовать. Послание же Ленина на этом съезде заключалось в том, что конечной победы революции может добиться только пролетариат прогрессивных стран мира.
Самой сильной идеей Султан-Галиева было предложение создать отдельную Мусульманскую красную армию, формирующую свои ряды на основе популистской левой идеологии, а не коммунизма. При этом армия соблюдала бы исламские традиции, что, несомненно, помогло бы привлечь большинство мусульман к революционной борьбе. Султан-Галиев также предупреждал, что если большевики этого не сделают, мусульмане пойдут воевать на стороне белых.
Хотя Султан-Галиев сам был атеистом, он верил, что марксизм и ислам могут сосуществовать. Он подчеркивал, что задача партии – постепенно просвещать мусульманские массы, увлекая их коммунистической идеологией. Ленин отказывался разбавлять марксистскую мантру, но все-таки во время гражданской войны ему нужно было влияние Султан-Галиева.
В 1923 году, когда Ленин серьезно болел, Сталин обвинил Султан-Галиева в измене и заговоре. Султан-Галиева исключили из партии и арестовали, как и всех коммунистов, поддерживавших “султангалиевщину “.
Он был ненадолго освобожден в 1924 году, но затем снова арестован в 1928-м и приговорен к смертной казни за “национал-уклонизм”. Приговор был заменен на 10 лет лагерей, но в результате Султан-Галиева расстреляли 28 января 1940 года в ходе сталинских репрессий. Большая часть его письменных работ, речей и эссе была уничтожена.
Будь призывы Султан-Галиева к дальнейшей децентрализации коммунистической партии и восприимчивости к исламу услышаны, это могло изменить отношение миллионов мусульман к революции, особенно в Центральной Азии. Его идеи сыграли бы еще большую роль в мобилизации сил на защиту Советского Союза от нападения Гитлера.
Интересно, что идеи Султан-Галиева о популистской, а не коммунистической идеологии в основе вооруженной борьбы впоследствии применили Мао Цзэдун в Китае (особенно во время знаменитого Великого похода коммунистов) и Хо Ши Мин во Вьетнаме.
Султан-Галиев остается малоизвестной фигурой – даже среди российских и центрально-азиатских мусульман. Во время своих регулярных поездок в Центральную Азию с 1988-го года я рассказываю о Султан-Галиеве многочисленным заинтересованным слушателям, и его имя им, как правило, едва знакомо.
Сегодня ему не благоволят автократичные лидеры Средней Азии, а на Западе наиболее подробные исследования о нем были опубликованы почти 40 лет назад Александром Беннигсеном и Эндерсом Уимбушем.
Как Султан-Галиев и предупреждал, Советам не удалось заручиться поддержкой мусульман в Центральной Азии. В результате в регионе развернулось массовое антисоветское сопротивление – джихад против коммунизма, который продолжался до 1930-х.
По мере того как Красная армия продвигалась в Центральную Азию, джихадистские движения под руководством мусульманских общинных и религиозных лидеров, землевладельцев и интеллектуалов распространялись по территории современных Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана, Киргизстана и Казахстана. Как во время, так и после 1917 года народы этих земель понесли огромные потери.
В 1916-м вся Центральная Азия поднялась на восстание против принудительного призыва в царские войска во время Первой мировой войны. Против населения, отказывавшегося вступать в армию, предпринимались жестокие ответные меры. Гражданская война после 1917 года и голод 1923 года ударили по народу еще сильнее. Позднее миллионы людей погибли в ходе принудительной коллективизации кочевников и крестьян-фермеров в 1930-е.
Ферганская долина была эпицентром антисоветского сопротивления джихадистов, которых в России называли басмачами, то есть бандитами. В этой узкой межгорной впадине, проходящей через нынешние Узбекистан, Таджикистан и Киргизстан, повстанческие движения вербовали бойцов. В течение года вся Центральная Азия оказалась в огне, и Сталин усугубил ситуацию тем, что казнил местных членов партии, заменяя их на русских.
В Таджикистане землевладелец Иргаш Бег набрал 20 тысяч бойцов, воевавших в партизанских группах по всей Ферганской долине. Это продолжалось вплоть до 1931 года, когда оставшиеся повстанцы бежали в Афганистан, а Бег был пойман и казнен Красной армией.
Между 1917-1920 годами казахские кочевники основали собственное националистическое правительство под названием Алаш-Орда, которое возглавил Алихан Букейканов, прямой потомок Чингисхана. Несмотря на поражение от рук Красной армии, казахское сопротивление продолжалось даже во время принудительной коллективизации в 1930-е. По данным исследователей, казахи потеряли 1,5 млн человек (треть всего населения) между 1917-1930 годами.
В пустынях Туркменистана долгим и ожесточенным было сопротивление Туркменской кочевничьей кавалерии на знаменитых ахалтекинских лошадях.
Туркмены боролись против наступления русских на свои территории с 1880-х годов. В 1917-м племена объединились во главе с харизматичным лидером Мохаммедом-Курбаном Джунаидханом, состоятельным землевладельцем и шариатским судьей. Свой последний поход против Красной армии в 1927 году Джунаидхан возглавил в возрасте 70 лет.
Депопуляции Средней Азии можно было избежать, если бы Ленин и Сталин услышали, что пытался им объяснить Султан-Галиев. Что миллионы мусульман были рады окончанию царского гнета и сражались бы за большевистский лозунг “Мир, хлеб и земля”. Но что они не могли сиюминутно поддержать негибкую марксистскую идеологию, которая не давала им оставаться мусульманами.
В будущем революционные лидеры от Мао до Фиделя Кастро стали намного более гибко интерпретировать марксизм. Успех всякого последовавшего революционного движения зависел именно от интерпретации и инноваций, вместо неотступного следования догме. Но некоторые коммунисты до сих пор не готовы хотя бы временно допустить соседство идеологии и религии. Нынешнее отношение к мусульманам-уйгурам в Китае и Центральной Азии, а также автократические ограничения для мусульманского населения в ряде стран тому пример.
Султан-Галиев был героической фигурой, предвосхитившей свое время. Если бы революционные лидеры услышали его, сегодняшние мусульмане, возможно, спорили бы о будущем сосуществования ислама и социализма, а не о мировом джихаде и терроризме.
