Героизм крестоносцев принес победу в битве – но рыцарское сумасбродство уже привело к тому, что кампания была проиграна. Единственным шансом на успех было уничтожение египетской армии, но эта армия – сильная как никогда, сидела в Мансуре, между христианами и Каиром.
Укрепленный город Мансура был защищен притоком Нила Асмун-Танах. Христиане столкнулись здесь с серьезным сопротивлением. Они не могли перейти на другой берег, пока его удерживает могущественный враг, и они оказались зажатыми в треугольнике между Нилом и Асмун-Танах – и сарацинские рейды ежедневно обгрызали их силы. Они удерживали свою территорию в стычках на протяжении последовавших нескольких недель, но подобная ситуация была опасной для крестоносцев. Часть войска оставили стеречь Дамиетту, часть была потеряна в переходе и боях, и то, что осталось было слишком мало чтобы выдержать войну на истощение и постоянные стычки. Луи осознал эту опасность и отдал приказ – занять оборону. Этот приказ не всегда выполнялся – и даже если и выполнялся, некоторые потери были неизбежны. Другим зловещим знаком стало начало атак против кораблей со снабжением, отправляемых по Нилу. Крестоносцы приложили большое усилие для строительства гати через Асмун-Танах, но вся работа пошла насмарку под градом камней и греческого огня сарацин.
Ситуация была очень серьезной – но в этот момент Луи узнал, как обойти сарацинскую позицию. Местный житель, за значительное вознаграждение, рассказал о броде вверх по течению Асмун-Танах. Наконец, после недель изнурительного ожидания, появилась возможность застать врага врасплох, ударить ему в тыл и одержать полную победу. Операцию запланировали на 7 февраля 1250 года. Авангард лучшей кавалерии во главе с Робертом Артуа, тамплиерами и небольшим английским контингентом под командованием Уильяма Солсбери должен был перейти через брод на рассвете, закрепиться на другом берегу и ждать подхода основных сил армии. В лагере оставался небольшой контингент конников и арбалетчиков под командованием герцога Хью Бургундского. Это подразделение, хотя и совершенно необходимое, еще больше сократило силу армии крестоносцев. Луи осознавал эту опасность и издал четкие и жесткие приказы – армия должна действовать как единое целое, все подразделения должны поддерживать постоянный контакт друг с другом, и наступать только по его приказам.
Крестоносцы атаковали на следующий день. Стремительное исполнение плана застало врага врасплох. Перейти брод оказалось непросто, но авангард преуспел в исполнении этой задачи. Оказавшись на другой стороне, Роберт Артуа полностью опьянился возбуждением боя. Он отказался ждать основные силы армии и в диком порыве ринулся на сарацинский лагерь. Этот маневр сопровождался полным успехом: врага никто не успел предупредить, и египетский командир, эмир Факр эд-Дин был убит до того, как успел схватиться за оружие. Эта победа лишила Роберта той малой доли осторожности, которой он обладал. Лагерь на реке был не более, чем форпостом. Основная часть сарацинской армии сидела за стенами Мансуры. Артуа настоял на немедленной атаке этой крепости – хотя он и должен был знать, что на узких улочках средневекового города от его кавалерии будет мало толку. Он привел свои силы в ловушку. Враг был защищен стенами домов, а на его конников с крыш обрушился град снарядов и камней. Сарацины увидели эту возможность, атаковали и уничтожили большую часть авангарда. Этот успех позволили им перестроиться под руководством новых лидеров, наиболее заметным среди которых был Бейбарс, будущий султан.
Тем временем король перешел Асмун-Танах с кавалерией. Он еще не знал о несчастии, постигшем авангард. У него едва хватило времени на построение своего войска, как он был атакован сарацинами из Мансуры. Следуя своей обычной тактике, они выпустили тучи стрел для того, чтобы пробить ряды крестоносцев. В этих обстоятельствах речь шла об особенно эффективном маневре – немногие христианские лучники успели перейти реку, и некому был нанести контрудар. Отступать было некуда: крестоносцы должны были наступать, но контакт с врагом показал, что нехватка людей подвергает их новым опасностям. Египтяне напирали, и постоянно сменяли уставшие подразделения на свежие.
Луи сохранял спокойствие и мужество. Он надеялся на то, что если удастся пробиться к точке, находящейся напротив его старого лагеря, то удастся на лодках переправить лучников и подкрепления. Но этот вполне здравый маневр задерживался несколько раз. Король, в типично феодальной манере, вынужден был держать в разгар боя военный совет с баронами. Затем, запоздало, он услышал, что его брат, Роберт Артуа блокирован в Мансуре. Небольшое подразделение было послано в безнадежной попытке спасти его и его людей. Эта партия была разгромлена, как только выдвинулась к Мансуре, многократно превосходящими силами сарацин. Все это время, куда и как бы не двигался король, его арьергард постоянно находился под сильным давлением, и существовала опасность, что он будет отрезан. Так христианское войско, неся тяжкие потери, пробивалось вперед. К вечеру прибыли подкрепления арбалетчиков под командованием Гумберта Бежо. Их привели по деревянному мосту, спешно сооруженному гарнизоном христианского лагеря. Усиленные этим подкреплением, христиане отогнали сарацин за стены Мансуры.
Героизм крестоносцев принес победу в битве – но рыцарское сумасбродство уже привело к тому, что кампания была проиграна. Единственным шансом на успех было уничтожение египетской армии, но эта армия – сильная как никогда, сидела в Мансуре, между христианами и Каиром. Если бы Артуа не потерял авангард, победа могла оказаться более убедительной – хотя и очень сомнительно что у христиан оказалось бы достаточно сил для того, чтобы отрезать врагу путь к отступлению. Случилось так, что сарацины сохранили свою армию и высокую мораль, в то время как армия Луи опустилась ниже уровня, необходимого для проведения наступательных операций.
Рассудительность диктовала отход, но тут благочестие Луи взяло верх над полководческим искусством. Он не мог поверить в то, что армия которая пробилась так далеко, несмотря на множество опасностей, в конечном итоге, проиграла. Он все еще мог добиться значительных уступок, закрепившись в Дамиетте, но он упрямо оставался на своих позициях на Ниле. Его единственной надеждой была гражданская война между египтянами. Вместо этого, произошла консолидация под новым султаном. Туран-Шах прибыл в Мансуру 28 февраля. Уже через несколько дней мусульмане совершили решающий маневр кампании. Они разобрали речные суда на части, и на спинах верблюдов доставили их вниз по Нилу, в обход христианских позиций. Тем самым была перерезана линии снабжения из Дамиетты. Десятки христианских кораблей были захвачены, и столь немногие прорвались через блокаду, что лагерю крестоносцев грозил реальный голод. Трудно понять, почему больше внимания не было уделено защите линии снабжения, и почему прекрасные моряки на службе короля не вооружили галеры для прорыва блокады. Возможно, что командиры феодальной армии продемонстрировали свое обычное непонимание значения морских сил, и морякам не предоставили необходимых денег и материалов для создания эффективного речного флота. Большинство христианских хроникеров даже и не упоминают блокаду, и это демонстрирует, что их военные источники не понимали ее значения и последствий. Мусульманские писатели, с другой стороны, считают ее главной причиной коллапса всего крестового похода.
Несмотря на мусульманские рейды, смерти, болезни, голод, Луи продержался до конца марта. Затем, когда было уже слишком поздно, он принял решение об отходе. Искусное планирование и героизм воинов позволили армии отойти по понтонному мосту через Асмун-Таннах, но ситуация крестоносцев в старом лагере было ничем не лучше прежней. Положение было безвыходным, и военный совет принял решение отступать ан Дамиетту. Наиболее ослабшие и раненные были посажены на галеры, основная часть армии начала отходить по суше 5 апреля. Здесь стала ясная слабость армии крестоносцев. Больные, без припасов, окруженные со всех сторон сарацинской конницей, крестоносцы прошли полпути до Дамиетты. Больше они сделать ничего не могли. Луи отказался сбежать на лодке, и сдался со всеми своими сухопутными силами. Большинство галер были захвачены, и только одной, с папским легатом, удалось проскользнуть в Дамиетту.
За исключением гарнизон в Дамиетте армия крестоносцев перестала существовать. И даже в Дамиетте было небезопасно: после получения известия о капитуляции моряки стали говорить о необходимости покинуть город. К счастью для Луи, он оставил в Дамиетте королеву Маргарет. Та только что родила сына но ей удалось предотвратить бегство из Дамиетты. Она собрала лидеров Пизы и Генуи, и умоляла не бросать ее. Эти уговоры были подкреплены солидными денежными суммами, которые были переданы им на жалованье и на снабжение.
Сарацины были несколько ошарашены и пристыжены своей неожиданной победой. Им теперь надо было кормить тысячи пленников – хотя они и упростили задачу, перерезав больных и бедных. Но нужно было добиться наибольшей выгоды от пленения короля и великих баронов, и было трудно решить как это сделать. Тот факт, что у Луи не было никакой власти над Иерусалимским королевством, не позволял требовать от него территориальных уступок. Тот факт, что его войска все еще держали Дамиетту не допускал выдвижения чрезмерных требований. Было ясно, что в интересах египтян избавиться от него и его армии как можно быстрее – до того, как экспедиция возмездия и спасения будет организована в Франции. Дополнительной трудностью стали первые проявления враждебности египетской армии в отношении Туран-Шаха. Наконец, было достигнуто соглашение. После требования миллиона бизантов в качестве выкупа, султан сократил свое требование до 800 тысяч. Дамиетта должна была быть сдана, и половина выкупа выплачена до того, как будет освобожден король.. Все выжившие крестоносцы освобождались, и припасы в Дамиетте сохранялись до тех пор, пока не придут посланные за ними корабли.
Как только соглашение было достигнуто, оно оказалось под угрозой из-за мятежа в мамелюкской армии. Туран-Шах был убит на глазах всего войска, а новым султаном стал Айбек, тут же женившийся на Шаджар ад-Дин и начавший править совместно с наследником аль-Ашрафом Мусой. Кровожадные мамелюки сначала хотели перебить пленников, но командирам удалось убедить их, что куда выгоднее получить выкуп. Половина выкупа была тут же выплачена – в размере 400 тысяч бизантов. Идут споры о том, сколько это было на французские деньги, но большинство отчетов сходится на том, что речь идет о сумме в 167-200 тысяч ливров. Годовой доход короля был несколько больше, и десятина, выплачиваемая французской церковью приносила примерно такую сумму каждый год. Лучшим доказательством того, что король не был разорен выкупом стал тот факт, что после освобождения он остался в Палестине. В этот период он сотни раз снимал деньги через итальянских банкиров – и его ордеры принимались беспрекословно.
Как только выкуп был заплачен, Луи отплыл в Акко. С ним было мало людей. Лишь немногие, наиболее значимые вельможи были освобождены вместе с ним, и часть из них немедленно отправилась в Европу. Тем не менее, прибытие короля с несколькими сотням бойцов было встречено с радостью в Иерусалимском королевстве, на которое давили со всех сторон. Луи оставался в нем почти еще четыре года. Он определенно был настроен на то, чтобы спасти как можно больше из руин своего крестового похода. Необходимо было , насколько возможно, укрепить безопасность того, что осталось от иерусалимского королевства, и обеспечить освобождение остававшихся в плену французских пленных.
К счастью для христиан, убийство Туран-Шаха стало началом горькой ссоры между сирийскими и египетскими мусульманами. Лояльность к дому Саладина все еще существовала, и представитель дома Айюбидов, принц Алеппо ан-Насир понимал, как на этом заработать. В июле 1250 он захватил Дамаск и начал планировать поход против египетских выскочек. Эта ссора создала для Луи куда более сильную позицию, чем он мог ожидать возвращаясь в Акко. Он занимал стратегически важный блок территории между Каиром и Дамаском, и его небольшая армия закаленных воинов поддерживала баланс сил между двумя противоборствующими сторонами. В результате, и египтяне и сирийцы начали искать его поддержки. Сирийцы предлагали ему Иерусалим, в то время как египтяне озаботились состоянием христианских пленников, в отношении которых они раньше проявляли беспечность и не выполняли условий договора. Теперь они стали отпускать пленных – во все больших и больших группах, так как они осознали необходимость задобрить короля. Более того, отбив наступление вторгнувшейся сирийской армии (февраль 1251) египтяне вступили с Луи в переговоры об альянсе, – предлагая ему все Палестину до Иордана в качестве платы за помощь.
Королевские советники, в особенности тамплиеры, настаивали на союзе с сирийцами, но король без колебаний выбрал сторону египтян. Это, возможно, было мудрым решением. Египет был объединен, а Сирия – нет, и его армия только что нанесла решительное поражение сирийцам. Казалось, что в долгосрочной перспективе Каир будет доминировать – и христианам стоило поддержать победителей. Еще более важно – сирийцы не могли дать ничего кроме обещаний. Обещание вернуть Иерусалим было неопределенным основанием для политики. Колесо Фортуны в мусульманском мире проворачивается слишком быстро – и приход к власти нового военного лидера, восхождение на престол нового султана, создание нового альянса могло разрушить подобное соглашение. Но у египтян были и христианские пленники, и королевское обещание отдать вторую половину выкупа. Луи добился максимума того, что позволяла ситуация. Все пленники – даже и те, что приняли ислам – были возвращены, а выплата второй половины выкупа отменена.
The Crusades of Louis IX 487
Josepb R. Strayer, Princeton University
A HISTORY OF THE CRUSADES
Kenneth M. Setton, G Madison, Milwaukee, and London, 1969
