В отличие от Западной Европы протестантские движения в России возникали совсем не для того, чтобы реформировать господствующую Церковь, уличить ее в каких-либо грехах или лишить ее власти над людьми. На российской почве зарождение протестантских течений было прежде всего порывом к «чистой» христианской вере и практическому воплощению Евангелия, интересом к библейскому слову и поиску «личной встречи с Христом». Порыв этот возникал вне церковной среды и не был связан с протестом части духовенства против своего начальства. Именно поэтому протестантизм стал самым ярким и устойчивым проявлением русского богоискательства в народной среде, а в советский и в постсоветский период – одним из главных факторов укоренения принципов христианской жизни в стране.
Наследие Реформации довольно легко и быстро было интегрировано в систему российской государственности и поставлено на службу сначала Московского царства, а затем и Российской империи (первая лютеранская кирха была построена при Иване Грозном в 1576 году). Основное историческое направление протестантизма – лютеранство – было широко представлено в российской элите. До четверти всего генералитета и губернаторского корпуса в XIX веке состояло из выходцев из лютеранской среды. Устав Евангелическо-лютеранской церкви (ЕЛЦ) утверждался российским императором (начиная с 1832 года). До революции 1917 года ЕЛЦ объединяла в себе две традиции – немецкую и финскую.
После распада СССР соответственно была создана «немецкая» ЕЛЦ России, Центральной Азии, Украины и Грузии, крупнейшее объединение лютеран во главе с русским немцем архиепископом Дитрихом Брауэром. Также появилась «финская» ЕЛЦ Ингрии во главе с епископом Арри Кугаппи, объединившая общины Северо-Запада России и финно-угорских народов в Мордовии, Марий Эл, Башкортостане. Большим ударом по ЕЛЦР была массовая эмиграция русских немцев в 1990-е годы в Германию, однако, как и в случае с другими формально этническими конфессиями, залогом выживания Церквей стало развитие общинной жизни и интерес русских к «Лютеровой вере». Членами лютеранских общин по всей стране являются люди, принадлежащие русской культуре, и лишь некоторые из прихожан говорят о своих далеких немецких, эстонских, латышских, финских корнях. Таким же образом Реформатская церковь (последователи Жана Кальвина), которую до революции посещали голландцы, швейцарцы и немцы, стала сейчас русской. Методистская церковь (последователи Джона Уэсли), состоявшая из шведов и финнов, сейчас успешно привлекает русских и миссионерствует в Центральной Азии. Армия Спасения (английское движение, основанное на социальном служении всем нуждающимся) уже до 1917 года успело стать русским по составу своих активистов.
Стоит отметить, что почти сразу после перестройки начались поиски своего особого пути – «русского лютеранства». Консервативная (по сравнению с «немецкой» ЕЛЦ, где есть женское священство) Сибирская ЕЛЦ была создана в Новосибирске в начале 1990-х годов, в России также действуют приходы ЕЛЦ «Согласие», связанные с консервативным Висконсинским синодом в США. В 2007 году была предпринята попытка создания «Русской лютеранской церкви», основанной на следовании библейским принципам (неприятие женского священства) и большей самостоятельности местных общин – ЕЛЦ Аугсбургского исповедания, от которой летом с.г. отпочковалась ЕЛЦ Южный синод с центром в Воронеже.
Особняком от лютеранства развивается евангельский протестантизм – его часто называют «неопротестантизмом», так как многие течения зародились в ХХ веке. Однако логика, которая привела к появлению тысяч евангельских миссий, была заложена еще во времена Мартина Лютера – это поиск личного спасения через личную веру и подтверждений своей спасенности в земной жизни. Евангельское движение в России представлено всем спектром течений, которые существуют в мире: баптисты, евангельские христиане, консервативные пятидесятники, пятидесятники-харизматы, пресвитериане, методисты, реформаты, адвентисты.
В массовом сознании в основном благодаря критике православных «борцов с сектами» ошибочно предполагается, что все это многообразие направлений возникло только в 1990-е годы в силу слабости Русской православной церкви. На самом деле основные волны духовного возрождения в России пришлись на вторую половину XIX века – начало ХХ века. Евангельский протестантизм подпитывала народная мистическая традиция духоборов, молокан, хлыстов (все эти «секты» в разной мере стихийно провозглашали «всеобщее священство» – то, что все верующие равны, и устраивали харизматические по духу собрания с пением псалмов). Немецкие пиетисты, жившие на Юге России и в Причерноморье, стали средой для возникновения баптизма, куда ушло много купцов и зажиточных крестьян-молокан. Помимо чисто русской, были и общеевропейские волны пробуждений, которые дошли до России. Так, евангельские христиане появились в дворянской среде в результате проповеди английского лорда Гренвилла Рэдстока, через Норвегию и Финляндию пришло американское пятидесятничество (делающее, в отличие от более сдержанных баптистов, акцент на особой роли Святого Духа и духовных даров для человека).
Другой стереотип связан с тем, что евангельский протестантизм несет с собой американизацию, а общины баптистов или пятидесятников созданы американскими проповедниками (вопрос получения Церквами гуманитарной помощи из-за рубежа, безусловно, играл свою роль, но в 1990-е годы РПЦ получала не меньше такого рода помощи, чем протестанты). Между тем с конца 1980-х и в 1990-е годы выходцы из советских республик, которые хотели стать пасторами, обучались не только в США, но и в Прибалтике, Украине, Скандинавии. Из числа десятков тысяч миссионеров в России в качестве лидеров Церквей остались служить в основном те, кто приехал с Украины, единицы американцев, к примеру, норвежец из пятидесятнической Церкви «Слово жизни» Исхоел Маатс-Ола и бразильцы из московской Церкви «Царство Божие». Уже к началу 2000-х годов протестантизм в России стал многонациональным, уникальным явлением стала миссия баптистов и пятидесятников в национальных республиках, среди народов Крайнего Севера. Общеевропейский тренд – это появление евангельских общин, которые работают с мигрантами, к примеру, китайских и таджикских церквей в Москве и других крупных городах.
Особое патриотическое самосознание сформировалось у протестантов еще в советские годы, когда вместе с православными верующими они сидели в тюрьмах, в эпоху Брежнева милиция разгоняла их тайные богослужения в лесах, а детей отбирали у верующих родителей. Истории многих духовных лидеров российское общество даже и не знает – это, в частности, создатели общесоюзных полуподпольных движений – пятидесятник Иван Федотов и баптист Геннадий Крючков, отстаивавшие право на свободу быть христианином в СССР и собиравшие вокруг себя тысячи простых людей рабочих профессий, у которых даже не было права на высшее образование (женщины в платках, мужчины в костюмах и белых рубашках). После перестройки вслед за всеми россиянами протестанты видели идеал демократии в западном образе жизни, но уже в нулевые годы сформировалось протестантское почвенничество с критикой Запада, поддержкой сильного консервативного государства (так же, как протестанты-консерваторы выступают за республиканцев в США), подражанием православию (некоторые пасторы надевают рясы, кресты, другие отращивают бороды, а союзы Церквей в регионах называют епархиями). Как и в обществе в целом в протестантской среде есть свои либералы (баптист Юрий Сипко), государственники (пятидесятник, член Совета при президенте РФ по религиозным объединениям Сергей Ряховский, адвентист, член Общественной палаты РФ Олег Гончаров). Большая часть этих верующих, поддерживая президента Владимира Путина, осознает значение демократических институтов, необходимость быть активным гражданином и принадлежность России к западной христианской цивилизации. Сейчас среди протестантов есть все слои населения, а также крупные бизнесмены, мэры городов и олимпийские чемпионы.
Согласно данным Минюста РФ, в России зарегистрировано около 4,5 тыс. протестантских объединений разных направлений (больше половины – это баптисты и пятидесятники). В реальности количество общин вместе с теми, кто действует без регистрации, в два раза больше. Численность евангельских верующих в стране приближается к 3 млн человек.
Для многих представителей РПЦ до сих остается открытым вопрос: нужны ли протестантские Церкви в России и приносят ли они какую-либо пользу стране? Между тем протестанты с момента своего появления в России были патриотами-государственниками – чиновниками, политиками, учеными, «замещали» православие тогда, когда оно переживало трудные времена: это и сопротивление советской власти с позиций Евангелия, массовое распространение Библии после перестройки, самые успешные примеры социального служения и благотворительности в 1990-е и нулевые годы, когда РПЦ больше занималась церковной собственностью. Наконец, в настоящее время можно с уверенностью сказать, что в российских регионах именно протестанты как главные конкуренты РПЦ в рамках миссии и социальной работы шаг за шагом воспитывают в православной среде культуру межрелигиозного диалога и вносят свой вклад в становление низовой христианской демократии в России.
