postskriptum.org
Published 2011/10/05
Из 8 тысяч защитников осталось лишь шесть сотен, способных стоять на ногах. По всей Европе – от Рима до Лондона били колокола. Впервые за сорок лет правления Сулейман был остановлен на Средиземном море. Редут Европы удержался, и спас ее от неминуемого вторжения. Мальта устояла благодаря сочетанию религиозного рвения, железной воли и игры случая. Другое 11 сентября – день турецкого бегства с Мальты стал знаменем и символом христианского сопротивления, демонстрацией того, что напор централизованного, высокоразвитого и целеустремленного исламского экспансионизма можно остановить.
На следующий день Мустафа-Паша решил разобраться с Мединой и покончить с ее кавалерией. Этим, конечно же, нужно было заниматься в самом начале осады. На Медину послали большое подразделение пехоты во главе с Пиала-Паша. Он тщательно подготовил засаду. Несколько человек были посланы угнать коров, пасшихся под городскими стенами. Увидев турок, кавалерия Медины устремилась в бой, но наткнулась на большое турецкое подразделение. Лишь с большим трудом рыцарям удалось прорваться обратно в город, потеряв не менее 30 человек.
Пиала-Паша в полном боевом порядке подошел к городу. Он с удивлением увидел на стенах множество солдат. Они немедленно открыли по наступающим огонь. Турки полагали, что Медина плохо укреплена и еще хуже защищена. Укрепления крепости оказались добротными, а количество защитников стало неприятным сюрпризом. Пиала-Паша не привез с собой осадных орудий. Взвесив все за и против, он решил ретироваться. У турок не было лишнего времени и энергии чтобы заниматься еще одним штурмом. “Армия” на стенах испустила вздох облегчения – в большинстве, это были наряженные в солдатскую форму женщины и дети.
То, что рассказали Мустафа-Паше взятые под Мединой пленные, его совсем не порадовало. На остров только что высадился один из самых опытных капитанов испанского флота, дон Салазар. Дон Гарсиа серьезно готовился к экспедиции, и миссия дона Салазара говорила о том, что помощь осажденным может прийти в любой момент. О наращивании испанских сил также говорили пленные, захваченные Пиала-Пашой на берегу Сицилии 17 августа. Мустафа-Паша попробовал сломать мораль осажденных провокацией. 18 августа 30 оттоманских галер под покровом ночи отошли от берега. На них посадили множество солдат, которых переодели в новую янычарскую форму. Утром галеры торжественно вошли в бухту. “Свежее подкрепление” было встречено праздничным салютом.
На протяжении всего августа продолжалась окопная война вокруг Кастилии. Маршал де Роблес был убит выстрелом в голову. Защитники смазывали свои пули жиром. Пули, пробив тело турка, также поджигали его пышный наряд. Турки упорно пытались вытаскивать своих мертвых с поля битвы – и становились мишенями для снайперов. Ла Валетт запретил гарнизону делать то же самое – у него осталось слишком мало людей.
С 16 по 19 августа Биргу подвергся новой свирепой бомбардировке. Янычары отказались подниматься из траншей, если их лично не поведет Мустафа. Он не был трусом и возглавил атаку. Для создания видимости в янычарское платье переодели слуг, пообещав им повышение, если будут драться хорошо. Ничего не помогло, атака захлебнулась. С головы паши отстрелили тюрбан, а сам он, контуженный, рухнул на землю. Паша начал забирать запас пороха у флота. Ла Валетт распорядился поставить в строй всех раненных, способных ходить. Обе стороны находились на грани истощения.
Трамантона – “ветер заката” формируется в Альпах и несет проливные дожди через всю Италию в Центральное Средиземноморье. Он является первым признаком наступающей зимы. В конце августа 1565 года на Мальту обрушились проливные дожди. За три с половиной месяца непрерывных боев бухта Мальты превратилась в апокалиптическую пустыню. Турки понуро сидели в наполненных водой окопах. Христиане укрылись за самодельными баррикадами. Линия фронта была отмечена простреленными флажками и головами врагов, насажанными на пики. К концу августа не менее 10 тысяч человек погибли в условиях экваториальной жары. Несмотря на титанические усилия турок хоронить своих мертвецов, поля боя было наполнено раздувшимися трупами. Над Мальтой висел тяжелый смрад разлагавшихся тел и порохового дыма.
Христиане чувствовали, что еще одна атака и с ними будет покончено. Вновь распространились слухи о том, что рыцари запрутся в замке Сент-Анжело. 25 августа Ла Валетт приказал взорвать мост, ведущий в замок. Анастаджи писал: “Наши люди , большей частью мертвы. Стены рухнули, и можно видеть, что творится в городе. Существует опасность того, что нас просто сомнут следующей атакой, но никто об этом не говорит”.
Осажденных и осаждающих в некоторых местах разделяли лишь несколько метров. Франциско Бальби писал: “Мы были так близко, что могли пожать туркам руки”. В некоторых местах развилось опасное чувство боевого братства и совместного страдания. Янычар принес христианам гранат и огурцы, завернутые в платок. Его отблагодарили лепешкой с сыром.
Турки страдали от дождя больше чем христиане. Ла Валетт успел снабдить своих людей травяными матрасами, чтобы укрывались от воды. Мустафа-Паша боролся с приступами отчаяния. На военных советах ломали турки ломали головы над старыми вопросами: можно ли остаться зимовать? Придет ли на выручку Ла Валетту дон Гарсиа?
Дожди, с другой стороны, предоставили Мустафе возможность атаковать, не опасаясь ответного аркебузного огня и огнеметных снарядов противника.
30 августа весь день шел дождь. Мустафа бросил на прорыв всех имевшихся у него людей. Ла Валетт лично возглавил оборону рухнувших стен. Гранд-Мастер распорядился достать из арсенала старинные арбалеты, которые можно было использовать вне зависимости от погодных условий. Дождь был настолько силен, что турецкие лучники не могли стрелять из луков. В критический момент дождь прекратился, и защитники смогли открыть ответный огонь.
На следующий день христиане с замиранием сердца ждали новой атаки. Но ее не произошло. Бальби пишет об этом: “Они были также истощены, как и мы”. Осада замерла, и Мустафа знал, что он достиг точки, после которой возврата не будет. Он обещал свободу рабам и ранг офицера янычарам, но это ничего не меняло – осада завязла.
На Сицилии дон Гарсиа в начале августа собрал 11 тысяч солдат и 80 галер. Он ждал только приказа короля Филиппа. Основное ядро войска дона Гарсиа составляли видавшие виды испанские ветераны –пикинеры и аркебузиры. К ним присоединились небольшие отряды рыцарей св. Иоанна и искатели приключений со всей Европы. Командиром был назначен дон Альваре Санде, комендант гарнизона Джербы, выкупленный из стамбульского плена, и знаменитый кондотьер Асканья делла Коргна. Кондотьер был освобожден из тюрьмы специальным папским декретом. В тюрьме он сидел за убийства, изнасилования и рэкет. Дон Гарсиа получал все более отчаянные сообщения с Мальты. 22 августа комендант Медины писал: “400 человек еще живы.. Не теряйте ни одного часа”. Филипп, однако, продолжал медлить. Как только дон Гарсиа наконец-то получил приказ, он немедленно распорядился о выходе в море. Филипп, однако, включил в свой приказ практически невыполнимое требование: “Не может быть и речи ни о каком столкновении с оттоманским флотом. Попытка спасения может быть предпринята исключительно при условии, что нет никакого риска для галер”. После длительных обсуждений, было принято решение посадить солдат на 60 лучших галер, и прорваться к Мальте с запада. Для того, чтобы запутать противника, было решено сделать вид, будто испанцы намерены идти к Триполи.
Флот вышел из Сиракуз с восточного побережья Сицилии 25 августа и немедленно попал в шторм. Флот проболтался в море сутки и был выкинут в Трапани, на восточном побережье Сицилии. Это было только началом кошмарной недели, в ходе которой спасательная экспедиция пропускала рандеву, сроки высадки, обошла вокруг Мальты, где была замечена оттоманским флотом, и снова вернулась к берегам Сицилии.
В конце концов, 6 сентября шторм стих. Были предприняты строжайшие меры предосторожности: петухи на кораблях перебиты, команды должны были отдаваться голосом, а не привычным свистком, гребцам запретили поднимать ноги, чтоб не гремели цепями. Флот должен был тихо проскользнуть через 45-километровый пролив, но элемент неожиданности был уже утерян: корсар Улуч Али заметил злоключения флота еще во время шторма 3 сентября.
5 сентября защитники Мальты отметили внезапное изменение в стане турок. Бальби писал: “Они продолжили бомбардировать форт Сен-Мишель и пост Кастилия с прежней яростью. Но, несмотря на этот бравый обстрел, к превеликой нашей радости мы обнаружили, что они начали грузить на корабли свои товары и свои пушки”. Также как и разгрузка в мае, погрузка была адской работой. Особые проблемы породили гигантские мортиры. У одной сломались колеса, и ее пришлось бросить. Вторая упала в море. Некоторые корсары, почуяв неладное, побросали все и уплыли в Триполи. Был немедленно отдан приказ перегородить устье бухты бревнами.
Ночью 6 сентября, не слыша никаких звуков из вражеских траншей, несколько мальтийцев прокрались на вражеские позиции. Они были пусты. Турки, опасаясь неминуемой атаки дона Гарсиа, отвели все войско на охрану галер.
Между тем паши сидели в шатре Мустафы и обсуждали, что делать. Мустафа получил еще одно грозное письмо от султана. Письмо до нас не дошло, но его суть была такова: турки не могли вернуться без захвата Мальты. Паши погрузились в глубокую депрессию. Мустафа меланхолически заметил, что природа его господина настолько ужасна, что всех их ожидает ” самый жуткий и мизерный конец”. Пиала-Паша пробормотал, что Сулейман является “наиболее разумным из всех султанов”, и что он поймет, что войско приложило сверхчеловеческие усилия ради захвата Мальты. Погода испортилась, необходимо спасти флот, поставить под угрозу флот сейчас – это обречь все турецкое предприятие на верную гибель. Мустафа провозгласил, что он готов умереть в еще одной, последней завтрашней атаке.
Мустафа, однако, уже психологически был готов к неизбежному. Роскошный галеон главного евнуха гарема, захват которого стал одной из причин всей кампании и должен был вернуться с триумфальным пашой в Стамбул стоял во внутренней гавани. Теперь Мустафа отдал приказ потопить его артиллерийским обстрелом. Ла Валетт, однако, услышав первые выстрелы, приказал привязать галеон к причалу тросами. Корпус корабля был пробит оттоманскими ядрами, но он остался на плаву.
7 сентября погода cнова изменилась. Над Мальтой стояла страшная жара. Солдаты не могли спать всю ночь. Под утро турки выдвинулись на передовые позиции. Мустафа решил собрать в один кулак все имевшиеся в его распоряжении силы. Эскадрон галер Улуч Али был выведен с наблюдательной позиции в бухте Сент-Поль. Через два часа флот дона Гарсиа вошел в примыкающую к Сент-Поль бухту Меллиеха. Это был финальный удар злого рока Мустафа-Паши. 10 тысяч человек высадились на берег, не встретив никакого сопротивления.
В 14 километрах от места высадки защитники потели на развалинах Биргу и Сенглеа в ожидании нового дня яростных атак. День, однако, начинался необычно: из турецких окопов доносился непонятный шум, похожий на жужжание рассерженных пчел. Янычары и сипахи спорили о том, кому первому идти в атаку. Со своих баррикад потрясенные защитники смотрели на то, как турецкое войско вдруг встало из окопов и начало отходить. Одновременно, с развали Сен-Эльмо прогремел пушечный выстрел – сигнал оттоманскому лагерю. В бухту заплыла шлюпка, из нее выскочил человек в роскошных одеждах. Он в “великой спешке” поскакал к шатру Мустафа-Паши. Спешка была настолько велика, что когда конь упал, человек продолжил бежать к паше.
Весь лагерь пришел в состояние дикого возбуждения: турки теперь знали о высадке десанта дона Гарсиа. Они начали погружать припасы и оружие на корабли “с удивительной скоростью”. Все войско отошло к горе Шиберрас и было занято на погрузке. Небольшой арьергард был оставлен для того, чтобы предотвратить вылазки из Биргу и Сенглеа.
Ла Валетт, однако, вылазок не делал. В Биргу началось стихийное празднование. Город стал свидетелем экстраординарных массовых эмоций. Люди валились на колени, вздевали руки к небу и благодарили Господа. Повсюду раздавались крики: “Избавление! Победа!”. Рыцарь Веспасиано Меласпина – “кавалер самый благочестивой репутации” вскарабкался на парапет и начал читать Te Deum. Его немедленно убил оттоманский снайпер выстрелом в лоб.
Ночь опустилась на Биргу, ночь необычной тишины, после нескольких месяцев не прекращавшейся бомбардировки. Лишь издали было слышно, как турки грузят свои орудия на корабли.
Силы дона Гарсиа, между тем, совершили марш к Медине. Изнуренное морским путешествием воинство уныло брело, вверх к крепости, изнывая от жары. Навстречу прискакал Анастаджи и его небольшой отряд. Мальтийцы очень опасались внезапного турецкого нападения , и убеждали экспедицию как можно скорее зайти в крепость Медины. На помощь испанцам были посланы вьючные животные. К ночи все 10 тысяч человек были в безопасности.
Перед неизбежным позорным бегством судьба, казалось бы, еще раз улыбнулась туркам. В ночь на 9 сентября из десанта дона Гарсиа дезертировал мориско – насильственно обращенный в христианство испанский мусульманин. Прибежав в лагерь бывших единоверцев, он рассказал пашам, что экспедиция, на деле, не так уж и страшна: в войске насчитывается не 10, а 6 тысяч человек, они измотаны недельным морским переходом, продовольствия не хватает, испанское командование и мальтийцы спорят о том, кто должен взять на себя верховное командование.
Это предоставило Мустафе еще один шанс испытать судьбу. Под покровом темноты перед рассветом 11 сентября с галер сошли 10 тысяч турок. В боевом порядке они двинулись на север, в надежде нанести решающее поражение еще не пришедшей в себя спасательной экспедиции. Фортуна, однако, давно покинула пашу. О планах паши защитникам Биргу рассказал сардинский ренегат. Мальтийские скауты внимательно следили за всеми передвижениями турок. Пиала-Паша вывел свой флот из основной гавани и зашел в бухту Сент-Поль. Защитники Биргу и Сенглеа немедленно вскарабкались на развалины Сен-Эльмо и установили там знамя Ордена.
Ла Валетт посылал срочные сообщения в Медину о турецком наступлении. У испанцев было два дня на отдых и восстановление сил. Костяк войска составляли ветераны войн во Фландрии, привыкшие к бою в открытом поле и в четком боевом порядке.
Испанским и итальянским командирам с трудом удавалось сдерживать своих солдат, которые чрезвычайно возбудились при виде появившихся турок. Обе стороны осознали стратегическую важность холма, возвышавшегося над Мединой. Оба войска с разных сторон устремились к вершине. Испанцы выиграли гонку. Развернув королевские знамена, они сверху устремились на турок. Те пытались обороняться, но их ряды были скошены аркебузирами и лучниками. Солнце стояло в зените, освещая последнюю ужасную ошибку Мустафы. Бальби писал об этой последней битве: “И христиане, и турки едва стояли на ногах, изнуренные жарой и жаждой, и многие умерли”.
Турки, вымотанные четырехмесячной осадой, не выдержали. Испанское войско оказалось больше, чем говорил предатель-мориско. Свежие испанские подразделения пикинеров пробили линию обороны оттоманских аркебузиров. Мустафа-Паша, в попытке предотвратить неизбежное, прискакал на переднюю линию. Он убил своего коня, демонстрируя, что отступления не будет. Это уже ничего не дало – его войско, бросая оружие, бежало к морю. Триумфальное наступление христиан остановить было нельзя. Асканьо был ранен, под доном Альваро убили лошадь. Мустафа послал гонца к флоту, с требованием подвести корабли ближе к берегу и открыть огонь для прикрытия отступления.
Безводные склоны, ведущие к берегу превратились в сцену кровавой бойни. Было так жарко, что люди с обеих сторон валились с ног и умирали. Испанцы, однако, были свежее и сильнее. Память о Сен-Эльмо еще не зажила, и был отдан приказ не брать пленных. Турки в панике бросались в лагуну, к спасительным шлюпкам, иногда в таких количествах, что шлюпки не выдерживали, опрокидывались, переворачивались и тонули. Мальтийцы и испанцы продолжали беспощадно добивать турок в лагуне.
Галеры развернулись в боевой порядок, готовые к обстрелу берега. Асканьо и дон Альваро приказали своим людям отойти. Войско стояло на высоком берегу. Солдаты, измотанные и обезвоженные, смотрели на уходящий турецкий флот. Берег был покрыт тюрбанами, ятаганами, щитами и неизвестным количеством мертвецов. Бальби писал: “В этот момент мы не могли точно назвать количество их убитых, но тела утонувших продолжали всплывать еще два или три дня. Так велика была вонь в бухте, что к ней несколько дней никто не мог приблизиться”.
С наступлением темноты галеры вновь подошли к берегу, взяли запас воды и удалились – корсары в Северную Африку, имперский флот – в Стамбул, навстречу султанскому гневу. Армия вторжения потеряла в ходе боев не менее половины солдат. Позади остался разбитый вдребезги остров – “сухой, разграбленный и разрушенный”. Из 8 тысяч защитников осталось лишь шесть сотен, способных стоять на ногах. По всей Европе – от Рима до Лондона били колокола. Впервые за сорок лет правления Сулейман был остановлен на Средиземном море. Редут Европы удержался, и спас ее от неминуемого вторжения. Мальта устояла благодаря сочетанию религиозного рвения, железной воли и игры случая. Другое 11 сентября – день турецкого бегства с Мальты стал знаменем и символом христианского сопротивления, демонстрацией того, что напор централизованного, высокоразвитого и целеустремленного исламского экспансионизма можно остановить.
Христианский мир не почувствовал особого облегчения. Наоборот, над Средиземноморьем висела атмосфера дурных предчувствий. Мальта лежала в развалинах, ее население измотано и по уши в долгах. Лишь немногие из выживших рыцарей могли вновь взять в руки оружие. Зимой 1565 года все были уверены, что оттоманский флот вот-вот снова появится на горизонте. В одном из донесений из Стамбула говорилось: “Султан отдал приказ, чтобы 50 тысяч гребцов и 50 тысяч солдат были готовы к середине марта”. Времени на сбор солдат и денег не было. На горе Шкиберрас начались лихорадочные работы по сооружению новой цитадели, названной в честь Гранд-Мастера Валетта. Крепость строил присланный Папой архитектор Франческо Запарелли. Ла Валетт умер 21 августа 1568 года. Он похоронен в Соборе Св. Иоанна в Валетте – городе названном его именем. На надгробном камне надпись: “Здесь лежит Ла Валетт, заслуживший вечную славу. Он – бич Азии и Африки, он – щит Европы, он изгнал варваров своим святым мечом, он первым похоронен в любимом городе, основателем которого он является”.
Мустафа и Пиала, проявив разумную предосторожность, послали плохие известия впереди флота. Флот зашел в бухту Золотого Рога под покровом ночи. Когда слухи распространились по Стамбулу, город охватил всеобщий траур: “Христианин не мог безопасно выйти на улицу, турки сразу закидывали его камнями. Все скорбели – кто по брату, кто по сыну, по мужу или другу”. Реакция Сулеймана была необычайно сдержанной. Оба паши остались со своими головами на плечах. Мустафа потерял свой пост, но Пиала уже в следующем году возглавил флот, разграблявший итальянское побережье. Сулейман проявил особую чуткость к выжившим янычарам. Он распорядился, чтобы “те, кто воевал на Мальте были повышены в чине и получили некоторое денежное вознаграждение”. Упоминание о Мальте было немедленно удалено из имперских хроник. Осталась турецкая поговорка “Мальта Йок” –”Мальты нет”. С точки зрения имперского двора, Мальта, как и Вена, были лишь небольшими неудачами в процессе завоевания Европы и мира.
Но, несмотря на рейды на итальянском побережье, турки оставили море. Центр их внимания переместился на север, в Венгрию. Сулейман лично возглавил кампанию, тринадцатую по счету в его царствование. Впервые за 12 лет он сам пошел впереди войска. Это было новое имперское упражнение, главной целью которого был продемонстрировать, что “Распределитель Корон на Земле” все еще правит миром.
В середине сентября, после тщательной аннигиляции крепости Сцигетвар в венгерских болотах, чей гарнизон держался, как держался гарнизон Сент-Эльмо, султан возвращался домой. Шесть пажей бежали рядом с повозкой, читая суры Корана. Султан сидел прямо, с белым лицом и крючковатым носом. Некоторые солдаты могли его видеть. Но видели они не Сулеймана, а его двойника. Султан умер 5 или 6 сентября, когда Сцигетвар еще держался. За несколько часов до смерти он раздраженно написал: “Труба этой хибары все еще дымится, и барабанная дробь большого похода все еще впереди”.
Это выражение стало как бы заключительным стихом в жизни великого султана, чья карьера началась совсем неподалеку блестящим взятием Белграда. Слова говорят о разочаровании, горечи и чувстве неуспеха. Неважно, сколько островов было завоевано, сколько цитаделей разрушено – мечта о всемирной империи Ислама просочилась сквозь пальцы, как песок. Сулейман умер в 50 километрах от Мохакса, где он разгромил венгров в 1526. Христианские черепа еще белели там на поле битвы. И в бассейне Средиземноморья все знали, что оттоманское нашествие продолжится. Мальта была незавершенным бизнесом. Европа удержалась, но ее судьба висела на волоске.
По матералам: Roger Crowley. Empires of the Sea: The Siege of Malta, the Battle of Lepanto, and the Contest for the Center of the World
***
Другое 11 сентября: Мальтийский Апокалипсис турок I
Другое 11 сентября: Мальтийский Апокалипсис турок II
Другое 11 сентября: Мальтийский Апокалипсис турок III
Другое 11 сентября: Мальтийский Апокалипсис турок IV
