Пандемия ощутимо ударила по Русской православной церкви. Некоторые священнослужители призывают к большей финансовой открытости и пересмотру традиции “конвертов” — денег, которые священники неформально преподносят архиерею. Этой практике уже много лет, и ее часто критикуют. О проблемах церковной экономики — в материале РИА Новости.
С ростом числа заболевших коронавирусом в России все активнее обсуждают повторение весеннего карантина, когда почти вся страна была на самоизоляции. Особенно сильно переживают духовенство и верующие. Весной в большинстве российских регионов ограничили доступ в храмы. Число прихожан резко упало, а вместе с этим — и финансовые поступления.
Пострадали все приходы — как сельские, так и городские. “У нас довольно большой храм — на ночной пасхальной службе, например, бывает около тысячи молящихся. И траты немаленькие — на уборщиц, охрану, преподавателей школы пения и так далее. В прошлые годы более-менее выравнивали соотношение доходов и расходов. Из-за пандемии ситуация ухудшилась”, — рассказывает настоятель Татьянинского храма при МГУ в центре Москвы протоиерей Владимир Вигилянский.
По его словам, поступления уменьшились вдвое. Траты сократили, однако многомесячная задолженность по зарплатам духовенству и храмовому персоналу остается. Притом что священники в храме, по словам отца Владимира, получают 35-40 тысяч рублей, что вдвое меньше средней ежемесячной зарплаты в столице.
“На содержание храма денег вообще нет. Хотя он довольно большой, и в нем все время нужно что-то чинить”, — говорит настоятель.
Его приход все так же остается частью финансовой системы Московской городской епархии. А это значит, что он перечисляет туда определенную долю доходов. Они, как отмечает батюшка, идут в том числе на содержание синодальных структур, учебные заведения, конференции, выплату пенсий священникам и благотворительные проекты.
Однако в этом году бюджет Московской патриархии заметно уменьшился. В мае патриарх Кирилл распорядился на четверть сократить отчисления за 2020 год в административный центр Русской православной церкви. Указ коснулся московских храмов и тех епархий, “где были введены ограничения по посещению храмов прихожанами и, соответственно, существенно снизились доходы и которые при этом установили не меньшее сокращение отчислений приходов в пользу епархиального бюджета”.
Со стороны схема кажется непрозрачной и запутанной. На деле все еще сложнее. Во-первых, с точки зрения светских законов Русская православная церковь представляет собой конгломерат отдельных юридических лиц — прежде всего епархий. Все они числятся как НКО, а значит, не могут заниматься коммерцией. Церковные структуры, будучи религиозными организациями, освобождены от налогов. Но, вопреки общепринятому мнению, далеко не от всех.
Так, духовенство и трудящийся персонал, согласно законодательству, обязаны получать заработную плату, причем не ниже МРОТ. За каждого работника выплачиваются подоходный налог и социальные взносы. В отличие от той же Греции, где существует государственный зарплатный фонд, в России религиозные общины обеспечивают себя сами. Кроме того, они обязаны безо всяких поблажек закрывать коммунальные платежи.
И если отдельно взятый приход может себя прокормить за счет пожертвований — на утварь или требы, то у той же епархии обычно нет подобных источников дохода. Хотя и она должна выдавать зарплату сотрудникам, содержать образовательные учреждения, помогать малоимущим и престарелым.
Поэтому с каждого храма епархия получает отчисления. Определенная часть идет выше — в патриархию, “на общецерковные нужды”. “Как правило, жертвуют наличными. По большому счету их отследить невозможно. Целиком и полностью мы полагаемся на порядочность наших клириков, в том числе и архиереев”, — говорит епископ Переславский Феоктист.
В то же время каждая епархия, согласно канонам, — “маленькая поместная церковь”. То есть управляется по-своему. Как отмечает епископ, ни в уставе Русской церкви, ни в канонах четко не прописано, как должна быть устроена финансовая система.
Конечно, схема с процентами от каждого прихода — общая для всех. Но в то же время духовенство по сложившейся традиции вручает архиерею также конверты с деньгами, чаще всего добровольно. Обычно — во время визита епископа в конкретный храм.
Вместе с тем вопрос “конвертиков” для Церкви — скандальный. Время от времени в Сети публикуют жалобы священников и прихожан на “засилье поборов”. В большинстве случаев анонимные.
Порой такие жалобы оказываются в центре внимания общественности. Так, в прошлом году челябинские издания написали о конфликте духовенства и верующих с епископом Троицким Парменом. С обвинениями в его адрес обратились в патриархию — мол, он заставил приходы вручать ему конверты.
Скандал стал публичным в августе, а спустя несколько месяцев, в декабре прошлого года, Священный синод постановил перевести епископа Пармена в другую епархию. Причины решения РПЦ не уточняла.
“Любой священнослужитель всегда жил на пожертвования, в том числе и епископ. В этих конвертах ничего плохого нет. Плохо, когда их требуют от тебя, когда это не добровольно. Бывает, клирик любого уровня говорит, что помолился, а теперь ему должны выплатить две тысячи рублей. Это неприлично”, — подчеркивает известный священник-блогер Павел Островский.
Эта проблема, по его словам, тесно связана с другой, нередко встречающейся в храмах: когда на те или иные требы устанавливают тарифы.
“Хотя патриарх Кирилл запрещал это приходам. А получается, если не внес пожертвование на определенную сумму, то и таинство не совершают. И начинают всячески давить”, — рассказывает священник.
Все вместе это отпугивает верующих от храмов. Особенно в кризисное время.
С недавних пор традиция “конвертов” стала исчезать. Где-то — сама собой, а где-то — по воле правящего архиерея.
Так, например, было в Псковской епархии. В начале прошлого года митрополит Тихон публично положил конец неформальным денежным взносам.
“Мы полностью отменяем всевозможные “конвертики”, подношения по случаю годовщины хиротонии, именин и тому подобное — если на то пошло, то я, с благодарностью принимая добрые пожелания и надеясь на ваши молитвы, предпочитаю встречать значимые для меня даты в узком и молитвенном кругу. Все, про “конвертики” забыли”, — сказал он на епархиальном собрании.
Однако в силу внутрицерковных особенностей перечеркнуть традицию можно не всегда и не везде.
“Каким образом покрыть дефицитный бюджет епархии? В первую очередь поднять процент отчислений с приходов (священнослужители привыкли называть это “налогом”. — Прим. ред.). Но для них это всегда невыгодно, — объясняет епископ Феоктист. — И тогда настоятели предлагают закрыть бюджетную лакуну именно конвертами. Почему так происходит? Допустим, архиерей приезжает на храмовый праздник. У общины есть благотворители, готовые разово помочь настоятелю финансами на организацию праздника. Но эти же спонсоры не дадут деньги на епархиальный налог. Соответственно, они идут мимо бухгалтерии”.
“Я понимаю: все зависит от порядочности конкретного архиерея. Но, хочешь или нет, есть церковные нужды, на которые деньги необходимы. Это вопрос выживания, а не личной блажи”, — уверяет священнослужитель.
Впрочем, опрошенные РИА Новости священнослужители уверяют — внутри РПЦ финансовые правила довольно понятны. Во-первых, обязанности, возложенные светским законодательством, будь то отчисления страховых взносов или плата за “коммуналку”, сами по себе вынуждают приходы вести отчетность.
Во-вторых, настоятели многих общин отчитываются перед прихожанами о средствах. То же касается и уровней выше — в ряде епархий архиереи рассказывают духовенству, куда пошли врученные в конвертах деньги. На общецерковном уровне, уже перед Архиерейским собором, о финансах докладывает патриарх.
“От формы передачи средств — в виде приходских налогов или конвертов — решительно ничего не меняется. Архиерей, по сути, выступает бухгалтером епархиальной кассы. То, что процесс выглядит не слишком эстетично ,— вопрос иного порядка”, — замечает известный церковный публицист иеромонах Макарий (Маркиш).
Другое дело, что с развитием технологий и документооборота прозрачность, по его словам, нужна еще больше. И добиться этого просто — “отчислять средства через банковский перевод или бухгалтерскую инкассацию”.
