Кардинал Пьетро Паролин (Pietro Parolin), который с 20 по 24 августа отправится с визитом в Россию, «может предложить свою кандидатуру в качестве посредника, сближающего два мира, которые не должны считаться враждебными друг другу». В этом убежден дон Стефано Каприо. В прошлом он — посланник в России, а теперь — преподаватель истории и культуры России в Восточном папском институте в Риме. Он анализирует политические и церковные сценарии визита государственного секретаря святого престола в Москву, где тот должен встретиться как с православным патриархом Кириллом, так и с президентом России Владимиром Путиным. Визит намечен в период, когда Паролину как главному сотруднику папы Франциска приходится не просто возобновлять курс Ostpolitik кардинала Агостино Казароли (Agostino Casaroli), наследником которого он является, но и сводить счеты с Дональдом Трампом (Donald Trump) в Белом доме, решая беспрецедентный вопрос Westpolitik.
— Чего вы ожидаете от этого визита?
— Католическая церковь на данный момент не имеет прямых интересов в России. Обсуждавшиеся несколько лет назад вопросы, связанные с возможностью визита папы римского в Россию или с ситуацией, в которой оказались российские католики в России, уже, в сущности, решены: последние представляют собой спокойное, но сократившееся сообщество, в то время как визит папы не особенно актуален или интересен. Более актуальные вопросы связаны с Украиной, где Ватикан занимает достаточно опосредованную позицию, скорее выступая в роли посредника между русскими и греко-католиками, чем примыкая к чьей-либо точке зрения. Важные вопросы связаны также с Ближним Востоком, где позиция Ватикана и политика Путина вполне созвучны. Если обобщить, то можно сказать, что Ватикан предлагает себя в роли посредника между Россией и остальным миром.
— Давайте в таком случае проанализируем эти две актуальные темы, и прежде всего — Ближний Восток. По вашему мнению, в вопросе Сирии и Ближнего Востока Москва и Рим занимают в целом схожие позиции? Святой престол, кажется, более осторожен и старается не превратить ближневосточных христиан в свое идеологическое знамя.
— Это не полное, а глубинное взаимопонимание. Преследуемые на Ближнем Востоке христиане, по большей части, принадлежат к православию, и святой престол понимает, что должен придерживаться линии поведения православной церкви. Он пытается избежать разговоров на повышенных тонах с исламским миром, которых не боится православная церковь, в том числе потому, что Россия предлагает себя в качестве примера, утверждая: мы интегрировали ислам и хотим сделать то же самое на Ближнем Востоке. Не будем забывать, что Сирия была едва ли не 16-й республикой Советского союза, до сих пор многие сирийцы получают дипломы в Москве. У России в Сирии прямой интерес, так же как и в Святой земле. Святой престол выступает на стороне православных, стараясь смягчить тон диалога.
— Остается ли Украина, на ваш взгляд, камнем преткновения в отношениях между святым престолом и Россией? Как, по вашим прогнозам, будет развиваться этот вопрос в будущем, как в том, что касается конфликта с Россией, так и проблемы так называемых униатов?
— Что касается политики, то, как я уже говорил, святой престол ведет посредническую линию между заинтересованными сторонами. Ватикан, я полагаю, предлагает поддержать посредническую конференцию между всеми заинтересованными странами и определить на ней особый статус восточной Украины, как следствие, переоценить ситуацию в Крыму, а этот переход, кстати, мог бы положить конец санкциям, наложенным на Россию. Что касается темы христиан, то здесь вырисовывается очень сложная картина. Помимо греко-католиков, к примеру, есть влиятельное меньшинство польских латино-католиков, настроенных против русских, но также и против греко-католиков, они бы хотели добиться отделения западных территорий Украины, в то время как греко-католики хотят вернуть даже Крым… Может возникнуть ситуация, в которой греко-католики и православные, находящиеся в юрисдикции Киева, а также часть православных, верных Москве, вместе составят независимую украинскую православную церковь, находящуюся в согласии как с папой римским, так и с Москвой и с Константинополем, что изначально было идеальным вариантом для униатов. Безусловно одно: эта проблема уже давно не находит никакого решения. Необходимо вновь поднять этот вопрос и найти способ наладить диалог между униатами и православными. Ватикан мог бы облегчить эти противоречия, взяв на себя менее наивную роль, чем в прошлом. Как бы то ни было, нельзя упускать из виду, что почти половина русского православия, что касается приходов и епархий, находится на Украине, и если российский патриарх Кирилл потеряет украинскую часть православия, он утратит также ту власть, которую имеет в православном мире.
— Почему, если судить по письму, написанному папой римским Путину как председателю большой двадцатки, а также по последовавшим молитвенным бдениям, призванным повлиять на и без того колеблющегося Барака Обаму и предотвратить бомбардировки Сирии, у папы римского сложились конструктивные, если не дружеские отношения с Путиным, политиком, расходящимся с ним во многих аспектах, как в личных, так и в политических вопросах?
— Потому что политика Путина в результате оказывается достаточно хорошо совместима с некоторыми интересами политики Ватикана. Прежде всего, Россия на международной арене уже на протяжении многих лет занимает позицию противостояния глобализации, понимаемой как односторонняя власть Америки и Запада во всем мире. Россия всегда выступала против нее, и Ватикан еще до папы Франциска, но особенно с его появлением, поддерживал эту позицию, как это, например, очевидно на Ближнем Востоке. Католическая церковь, впрочем, весьма заинтересована в Русской православной церкви, главном ее собеседнике в христианском мире, настоящем представителе восточного и православного мира. Политика Путина тесно связана с возвышением роли православия, Ватикан не может наблюдать это иначе как с большим интересом.
— Основополагающий вопрос: почему святой престол в целом, и этого папу римского в частности, интересует Россия?
— Католическая церковь уже несколько веков испытывает к России интерес, и это не новость, так было и при других папах. В последние 25-30 лет ситуация развивалась очень непросто. После Ostpolitik второй половины 20-го века сначала папа Иоанн Павел Второй, поляк, испытывал значительный интерес к России, что Москва расценивала как своего рода вмешательство. С начала 2000-х годов, то есть с начала правления Владимира Путина, отношения ухудшились, и православная церковь блокировала любые инициативы католической церкви в России. Отношения начали улучшаться с политическими переменами, предложенными, в частности, нунцием Антонио Меннини (Antonio Mennini), представителем святого престола в России с 2002 по 2008 год, который возобновил линию Ostpolitik: уступать в идеологическом отношении, насколько это возможно, поддерживать более горизонтальные церковные связи, как для сближения Москвы и Рима, так и для выработки глобального политического видения, стремящегося без возобладания одной стороны над другой к христианскому миру, отстаивающему свои интересы сообща. Эта тенденция в дальнейшем подчеркивалась, потому что патриарх Кирилл проводил линию, которую можно определить как российская реакция на моральное разложение глобализованного Запада, он пытался привлечь Ватикан к этой борьбе за этические ценности, за традиционные ценности, например, семейные. Это было совершенно очевидно с Бенедиктом XVI, который в этих вопросах был во многом согласен с русской православной церковью, несмотря на то, что в политическом отношении он был гораздо менее склонен к активной линии Ostpolitik. Теперь с папой Франциском, с одной стороны, согласие менее выражено: российский патриархат относится к открытости Бергольо с некоторым подозрением. С другой стороны, однако, аргентинский папа гораздо активнее проводит Ostpolitik, его понимание церкви лишено стремления к достижению первенства, он поддерживает более горизонтальные отношения с другими христианскими церквями, ему созвучно антиглобалистское видение с идеалом мирового равновесия.
— Кардинал Паролин является как раз наследником линии Ostpolitik своего предшественника Агостино Казароли (Agostino Casaroli), но в данный момент кажется, святой престол озабочен прежде всего проблемой «Вестполитик» и Дональдом Трампом…
— Разумеется, святой престол ведет сейчас другую линию восточной политики, не такую как Казароли, это Ostpolitik 2.0. Сейчас задействованы другие интересы, теперь, быть может, святой престол пытается позиционировать себя, выступая со стороны России, не потому что она враг, а наоборот, потому что она может быть союзником против «общего врага» Трампа. Но это еще надо доказать. Нужно понять, насколько Трампа можно считать врагом или союзником Путина, потому что президент Соединенных Штатов, с одной стороны, согласует антироссийские санкции, а с другой — в его поведении усматривается стремление к достижению соглашения. Происходит розыгрыш какой-то партии. Ватикан также критически настроен в отношении Трампа, это очевидно, но и здесь есть элемент игры, потому что Трамп решает проблемы в отношениях с католиками-консерваторами и таким образом облегчает жизнь святому престолу. Одним словом, между всеми тремя сторонами этого восточнополитического треугольника задействована также Westpolitik, и кардинал Паролин в этом смысле может предложить свою кандидатуру в качестве посредника, сближающего два мира, которые не следует считать враждебными друг другу.
— Как вы оцениваете отношения папы римского с православным патриархом Кириллом? Встреча на Кубе была исторической, но «братские» отношения или реформаторская инициатива Хорхе Марио Бергольо, кажется, далеки от позиции русского патриарха в вопросе взаимодействия религии с современным миром, а также связей религии и политики.
— На Кубе Ватикан, чтобы достичь цели своей встречи, очевидно, уступил в финальном заявлении. Там есть утверждения о традиционных ценностях и о семье, не слишком привычные для Бергольо, но, очевидно, на них настаивал Кирилл. Что касается Украины, не было сказано ничего в защиту греко-католиков, ставших жертвами России, скорее, говорится о необходимости того, чтобы стороны конфликта отказались от насилия, и эта позиция созвучна российскому видению. При этом тезисов, на которых настаивает аргентинский папа, остается мало: тема экологии, которая мало интересует Кирилла, разве что патриарха контантинопольского Варфоломея, и несколько упоминаний о солидарности в отношении к беженцам. Через день после этой встречи премьер-министр России Медведев участвовал в международной конференции по Сирии, и, по меньшей мере, временное совпадение позволяло оправдать позицию Москвы, а именно, российское вторжение в Сирию. Еще один факт, действительно, встреча произошла на нейтральной территории, на Кубе, в Латинской Америке папы Бергольо, но верно также и то, что из-за контекста, присутствия Рауля Кастро, аэропорта, напоминающего советский, создавалось впечатление, будто вы скорее в России, чемна Западе. Та встреча стала идеальным примером Ostpolitik, профессионалом в которой является Паролин.
