Президент России Владимир Путин, находясь в Китае на саммите БРИКС, отреагировал на возмущение российских мусульман кровавыми событиями в Мьянме, заявив, что выступает против любого насилия, а каждый гражданин России имеет право на собственное мнение – не исключая и руководителей регионов.
Трагедия мусульман-рохинджа в мьянманском штате Ракхайн, сотни которых были убиты в столкновениях с правительственными войсками, а более 120 тыс. вынуждены покинуть страну и стать беженцами в Бангладеш, оказалась неожиданно близка российским верующим. 3 сентября в Москве на Большой Никитской улице прошел несанкционированный митинг – мусульмане протестовали против геноцида народа рохинджа, который, по их мнению, в Мьянме организованно проводят правительственные войска. Акция напротив посольства Мьянмы собрала несколько сотен: один из ее участников, выложивший видеозапись митинга в Facebook, оценил количество собравшихся в 1–1,5 тыс. протестующих. На следующий день, 4 сентября, в столице Чеченской Республики Грозном прошел еще один митинг, на этот раз согласованный и куда более масштабный. Участие в нем принял глава Чечни Рамзан Кадыров.
Озвученное собравшимися напротив мечети «Сердце Чечни» мусульманами обращение к президенту России с призывом повлиять на происходящее в Мьянме стало самым громким за последнее время заявлением российского политического ислама. Сомневаться в его существовании сегодня не приходится, а степень влияния этого фактора в российской политике, кажется, охарактеризовал сам Владимир Путин. «Но я вас уверяю, здесь никакой фронды со стороны руководства Чечни нет. Прошу всех успокоиться. Все в порядке», – сказал президент.
Неожиданностью в последние дни стали не только акции протеста – а кроме Москвы 3 сентября несанкционированный митинг состоялся еще и в Махачкале, – но и участие в них представителей Чеченской Республики. Так, в Москве у мьянманского посольства стихийно развивавшуюся ситуацию быстро взяли под свой контроль представители депутата Государственной думы Адама Делимханова. Именно они призывали собравшихся к порядку и давали команду отойти на тротуар для пропуска полицейского транспорта. Они же объявили о том, что сотрудники эвакуированного посольства не смогут принять представителей протестующих, заверили собравшихся в том, что связь с ними есть «через МИД», и организовали сбор подписей под петицией на имя российского президента, призывающей вмешаться в ситуацию в Ракхайне.
Однако самым ярким политическим выступлением, связанным с мьянманскими событиями, стал прямой эфир Рамзана Кадырова в Instagram, где он прямо заявил о неприятии позиции, которую в вопросе мусульман Мьянмы заняла Россия. «Вы думаете, что я доволен этим? Конечно, нет. Я очень даже недоволен. Если Россия будет поддерживать тех шайтанов, которые совершают преступления, – я против позиции России, потому что у меня свое видение, своя позиция. Действительно, самая лучшая и открытая позиция – у Эрдогана. Мы его поддерживаем», – сказал президент Чечни зрителям. Он не сохранил запись трансляции на своей странице, а после «китайского» заявления Владимира Путина выразил благодарность за «исключительно позитивную реакцию, достойную главы великой державы».
Позиция России в отношении событий в Мьянме действительно склоняется в сторону поддержки правительства страны. Однако Рамзану Кадырову публичное выражение несогласия с ней дает возможность не только в очередной раз заявить о себе как о независимом политике, но и укрепить собственные позиции в качестве неформального лидера российского ислама, обзаведясь мощной поддержкой общественного мнения, в первую очередь молодых мусульман. На митинге в Грозном он был более сдержан, чем в собственном Instagram, переместив фокус критики на «лидеров западных стран» и «сильных мира сего», готовых защищать представителей нетрадиционной сексуальной ориентации после расстрела в «одной парижской редакции» (выступавшие на митинге в Грозном, включая Кадырова, избегали произносить название сатирического еженедельника Charlie Hebdo, в редакции которого боевики запрещенного в России «Исламского государства» устроили расстрел 2 января 2015 года). «Сегодня я и миллионы жителей десятков стран требуем от лидеров мировых держав навсегда остановить это кровопролитие! Мы требуем наказания виновных и международного расследования преступлений против человечества.
Мы также требуем призвать к ответу страны, которые закрыли границы, отказали в помощи беженцам и обрекли их на неминуемую смерть. Необходимо срочно остановить гуманитарную катастрофу, протянуть руку помощи гибнущему народу рохинджа. Я уверен, что наш с вами призыв услышат сотни миллионов человек во всем мире», – сказал Кадыров с трибуны. Его слова ясно дают понять: себя Кадыров видит не только лидером мусульман России, но и одним из лидеров мирового мусульманского сообщества.
Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, чью позицию Кадыров считает наилучшей, уже называл события в Мьянме геноцидом мусульман, заявив также о том, что вопрос о них поднят в ООН, а 19 сентября начнется его очередное обсуждение в Совете Безопасности. Проблемы рохинджа он обсудил по телефону с госсоветником и главой МИД Мьянмы, лауреатом Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи. Зачитанное на митинге обращение к Владимиру Путину как к «уважающему ислам человеку» с призывом употребить все свои силы и влияние для остановки геноцида содержало упоминание о том, что победа над террористическим подпольем в Чечне была одержана именно благодаря тому, что главой республики стал исламский богослов и муфтий – Ахмад Кадыров.
При этом лидерство Кадырова в мусульманской среде, очевидно, готовы признать не все. Так, Совет муфтиев России (СМР) отверг свою причастность к организации несогласованного митинга в Москве и призвал мусульман участвовать только в получивших одобрение городских служб мероприятиях, сообщает пресс-служба организации. Председатель Совета муфтиев Равиль Гайнутдин заявил на открытии Исламской академии в Болгаре (Татарстан), что реакция «обычно законопослушных, терпеливых и терпимых верующих» удивила и его, и представителей духовенства: «Я прошу моих единоверцев, чтобы они были законопослушными, были в молитве, участвовали в санкционированных акциях, которые проводятся мусульманским духовенством. А такие акции будут: они будут направлены как на оказание финансовой, так и гуманитарной помощи для того, чтобы облегчить участь наших мусульман, живущих в Мьянме». При этом о событиях в Мьянме он высказался однозначно как о «фашизме», а в несогласованном московском митинге 3 сентября принимал участие сопредседатель Совета муфтиев России Нафигулла Аширов.
Несмотря на то что акция у посольства в Москве 3 сентября обошлась без задержаний, уже через день снова собравшиеся на Большой Никитской мусульмане привлекли внимание правоохранительных органов. Сайт ГУ МВД России сообщил о 20 задержанных.
Из российских политиков – и статусных членов уммы – лишь Кадыров сумел не только отреагировать на события в Мьянме, но обратить стихийное недовольство ими себе на пользу. О борьбе за политическое представительство российских мусульман и своем видении ситуации «НГР» рассказал государственный советник 1 класса, президент информационно-аналитического центра «Религия и общество» Алексей Гришин. По его мнению, политический ислам, который вопреки расхожему мнению присутствовал в России еще в 90-е годы, в последние годы значительно радикализовался. «Сейчас момент подошел к тому, что экстремисты внутреннего ислама, захватив определенные позиции, начинают пробовать, как власть будет реагировать на те или иные вызовы, – сказал Гришин. – Внутри России существует два крупных крыла, которые претендуют на доминирование в российском исламском сообществе, – это Северный Кавказ и Татарстан с огромной территорией, контролируемой татарскими по национальности муфтиями. Ведь, кроме Северного Кавказа и Башкирии, муфтияты в регионах возглавляются исключительно муфтиями татарской национальности. На Северном Кавказе такая же роль принадлежит Рамзану Кадырову, который фактически замкнул на себе значительную часть уммы. Между президентом Татарстана Рустамом Миннихановым и руководителем Чеченской Республики, на мой взгляд, идет соперничество: кто из них, где и как будет выступать от имени российского ислама как политический лидер. Минниханов возглавил группу стратегического видения «Россия и исламский мир», в Грозном было проведено заседание этой группы, и Рамзан Ахматович стал сопредседателем этого форума. Открывшаяся в Болгаре Исламская академия претендует на всероссийский статус – Татарстан здесь перетягивает, а хадж больше перетягивает кавказский сегмент и т.д.»
«Поэтому прежде всего эти действия Кадырова направлены на то, чтобы утвердить себя и перед мировым сообществом, и внутри России как одного из главных политических лидеров российских мусульман, которые выступают от их имени в том числе и по внешнеполитическим вопросам, – продолжает эксперт. – Возможно, это неплохо с точки зрения внутренней борьбы и обеспечения жизнедеятельности российского ислама, но недопустимо, чтобы это затрагивало внешнюю политику и интересы России. Малейшее расхождение государственной политики с позицией многих тысяч митингующих мусульман укажет на раскол в обществе, а если они совпадут, то противники обязательно заявят о том, что Россия прогнулась под давлением политического ислама. К таким вещам нужно подходить крайне осторожно, и МИД правильно делает, корректируя свою позицию: если 28-го числа МИД осудил мусульманских сепаратистов Мьянмы, то сейчас призвал приступить к переговорам. Но с позицией он определится в ближайшее время, и эти демонстрации у посольств нам еще аукнутся».
Исламовед Алексей Малашенко в разговоре с корреспондентом «НГР» высказал мнение о том, что амбиции Кадырова на политическое лидерство в мусульманской среде не ограничиваются Россией. «Кадыров хочет себя позиционировать как политический лидер на уровне мусульманского мира – и это ему удается. Но позиция лидера российских мусульман вызывает проблемы: одно дело – татары, для которых Мьянма совершенно не актуальна, другое – чеченцы. Но в среде кавказской молодежи, безусловно, он выдвинулся. Кроме того, для России и исламского мира он стал единственным человеком, который может говорить, что Путин не прав. Администрация президента сейчас в растерянности, но реагировать надо: руководитель региона, пусть особого, пусть мусульманского, осудил какое-то направление внешней политики России. Китай и Россия заодно, а Рамзан Кадыров против! Не забывайте – он всегда показывал лояльность. Как себя здесь вести Путину и кремлевской администрации? Там понимают, что Кадыров эксцентрик, но не до такой же степени! На сегодняшний день в этом он выиграл, но сложно сказать, как ему это откликнется».
Малашенко считает, что в текущей ситуации раскола российских элит есть определенное пространство для острых высказываний, на которых можно заработать политические очки. Кадыров в полной мере воспользовался им, однако последствия такого шага просчитать сложно. «В Мьянме была провокация со стороны исламских сепаратистов. Представьте себе, что завтра ИГ заявит, что поддерживает их! В какой компании тогда окажется Рамзан Кадыров? Сама ситуация потрясающая. Россия выступает за мир вместе с Китаем, но хочет выстраивать особые отношения с миром исламским, делая это в том числе и при помощи Кадырова, – а вот тут такое! России приходится даже не выбирать между ними, а сочетать одно с другим. Отсутствие нормального политического курса и взаимодействия в среде элиты порождает кавардак во внутренней и внешней политике, который Кадыров блестяще использовал».
Отношение России к событиям в Мьянме требует пояснения. С Мьянмой Россию связывают довольно тесные деловые и дипломатические отношения. Летом 2016 года – незадолго до того, как началась армейская операция в Ракхайне, результатом которой, по оценкам международных правозащитных организаций, стала гуманитарная катастрофа, – между двумя странами было подписано соглашение о военном сотрудничестве. В России проходят обучение мьянманские офицеры, а страна является немаловажным клиентом для российской оборонной промышленности: в России проходят обслуживание армейские вертолеты Ми-24П, в 2015 году с Мьянмой был заключен контракт на поставку партии учебно-боевых самолетов Як-130 (первые три машины были переданы заказчику в 2016 году), а среди поставляемого Россией в Мьянму вооружения есть истребители МиГ-29 и Су-27. Кроме того, в 2015 году был подписан меморандум о взаимопонимании по сотрудничеству в области использования атомной энергии в мирных целях.
Защита интересов бенефициаров «армейской» линии взаимодействия диктует дипломатическую позицию России в Организации Объединенных Наций. В марте с.г. Совет Безопасности ООН вынес на голосование резолюцию, обвиняющую армию Мьянмы в массовых убийствах, изнасилованиях и уничтожении целых деревень. Принять ее, по информации агентства Reuters (которую директор департамента информации и печати МИД России Мария Захарова назвала фейком на своей странице в Facebook), помешало вето, которое наложили Китай и Россия. Кроме того, в августе с.г. – в разгар армейской операции в Ракхайне – министр обороны России Сергей Шойгу пригласил главнокомандующего Вооруженными силами Мьянмы старшего генерала Мин Аун Хлайнга принять участие в Международном военно-техническом форуме и армейских международных играх «АрМИ-2017». 28 августа в связи с обострившейся обстановкой в Ракхайне МИД России опубликовал заявление, поддерживающее «усилия правительства Мьянмы, предпринимаемые с целью нормализации обстановки», – в нем вина за происходящие в штате события возлагается на боевиков «Армии спасения рохинджа Аракана» (другое название штата Ракхайн. – «НГР») (АСРА), атаковавших армейские подразделения в граничащих с Бангладеш округах, а именно в Бангладеш устремляется большинство беженцев из Ракхайна. МИД упоминает об 11 погибших силовиках и «жертвах среди гражданского населения», не называя цифр и обстоятельств появления последних. Между тем, по данным Reuters и наблюдателей ООН в приграничной зоне, только в последние дни было убито не менее 400 человек, сожжено 2600 домов, а охваченный столкновениями с армией и полицией штат покинули 123 тыс. человек.
Конфликт населяющих штат Ракхайн рохинджа с правительством продолжается уже не первое десятилетие. Фактически он начался еще в 1930-е годы, тлел во время японской оккупации британских колоний (в 1942 году между рохинджа и араканцами-буддистами произошла так называемая ракхайнская бойня), а с момента провозглашения независимости страны в 1948 году присутствовал фоном во время гражданской войны, продолжавшейся в разных регионах до 2012 года. С точки зрения государства рохинджа – это потомки переселившихся в страну до 1948 года бенгальцев, которые не являются полноценными гражданами страны: так, они не могут получать высшее образование и ограничены в передвижении. В 2012 году после вспышки насилия в штате тогдашний президент Мьянмы Тейн Сейн заявил о планах выслать всех рохинджа из страны как нелегалов.
АСРА, заявившая о себе в 2016 году серией атак на правительственные учреждения, отделения полиции и пограничные посты, разделяет сепаратистскую и джихадистскую идеологию, однако не является единственной экстремистской организацией в регионе: преследование рохинджа всячески поддерживает буддистская Патриотическая ассоциация Мьянмы, ее лидер, монах Ашин Вирату, и националистическое «Движение 969» (цифры символизируют добродетели Будды, буддийские практики и общину. – «НГР»).
Правительство Мьянмы не демонстрирует политической воли к мирному разрешению конфликта, что может привлечь к нему взгляды исламистов с Ближнего Востока (при этом запрещенное в России «Исламское государство» хранит молчание на сей счет). По крайней мере этот конфликт вкупе с дополнительными обстоятельствами уже превратился в катализатор активности политического ислама в России.
