panarmenian.net (29.03.2017)
Образ армян в средневековой Европе и описания, встречающихся в источниках этого периода невозможно понять без того, чтобы в целом коснуться вопроса о географических представлениях средневековья. Частично, их источником была античная географическая и историческая литература, доступная однако, только отрывочно и на латинском языке.
Другим источником географических представлений Средневековья было Св. Писание и христианство в целом. При этом специфика средневекового географического сознания заключалась в абсолютно не противоречивом сочетании мифической географии с географией реальной, стран и народов реальных и мифических, античных и ветхозаветных. На географической карте европейского средневековья по соседству с Индией могло обозначаться местонахождение рая или же мифическое и могущественное христианское царство «Иоанна- пресвитера», затерянное в глубинах Азии; по соседству с арабами, персами и индусами обозначаться одноногие люди-skiapod-ы, лежащие на спине и живущие в тени своих огромных ног, люди с глазами на желудке, канокефалы – люди с собачьей головой и когтями, гипербореи – обитатели далекого севера, которые из-за отменного здоровья жили так долго, что от скуки совершали суицид, народы Гога и Магога – ужасные предвестники конца света, запертые Александром Македонским высокой крепостной стеной.
Но даже и Европа к востоку от Эльбы вплоть до Крестовых походов была для западноевропейцев далеким и малоизвестным миром, отношение к которому формировалось на основе стереотипов и обрывочных сведений путешественников и хронистов. Так было с сербами и венграми, которые, будто бы, поедали сырое мясо, поляками – жестокими и вспыльчивыми, причем первое частично объяснялось соседством с более «дикими соседями», описания русской зимы содержали упоминания о том, что всю зиму люди запираются в своих домах и не высовывают даже носа, а если сделают это, то у многих носы отмерзают и их, из-за ненадобности выбрасывают; на окраинах Европы изображались карлики, сражающиеся с аистами и т.д.
Средневековые описания абсолютно лишены того, что сейчас можно было бы назвать политкорректностью и насыщены стереотипными описаниями других культур. Другой важной особенностью средневекового интереса к новым странам был интерес прежде всего к необычным явлениям. Значительная часть редкого сообщения о новой стране могла быть посвящена тому ,что там не водятся ядовитые змеи, или же черви, или же наоборот- обитают странные или опасные существа и явления.
Мир, в представлении средневекового европейца, был также разделен на мир христиан и мир неверных, язычников, мир «своих» и мир «чужих» и религиозный фактор играл чрезвычайную роль в восприятии мира.
Упоминания об Армении были доступны средневековым европейцам через некоторые античные труды (например «Естественную историю» Плиния Старшего), вторичные латинские источники и раннесредневековые комментарии к ним. Но такие важные работы, как «Анабасис» Ксенофонта, либо же «География» Страбона, работы Клавдия Птолемея и т.д., с наиболее подробными описаниями Армении, были недоступны до позднего Средневековья (их «открытие» вызвало интерес к армянской тематике в Новое время, например в работах Рабле, Шекспира и др.). Несмотря на эту отрывочность, Армения была одной из хорошо знакомых стран античного мира и упоминания о ней встречались довольно часто во вторичной литературе: по ним можно было сложить общие представления о стране, ее соседях, ее горном рельефе, разделении на Великую Армению (Верхнюю) и Армению Малую. Для эрудированных монахов, например Беды Достопочтенного, упоминание Армении было своеобразным средством подчеркивания своей эрудиции и знакомства с античной традицией, несмотря на то, что Армению он располагает на той же широте, что и Англию. В характерном духе по соседству с Арменией могли упомянуть Каппадокию, где кобылы, якобы, способны зачать от ветра.
С раннего средневековья в Европе были также известны имена армянских святых и мучеников, епископов европейских городов, монахов и проповедников, сообщения о которых известны даже в исландских хрониках. Однако, наличие подобных свидетельств не повлияло на то, что в раннесредневековой западноевропейской традиции, отражающей более массовые, народные представления 8-12 вв., армяне, вместе с другими “восточными народами”, воспринимались как мусульмане и союзники “язычников-мавров”. В наиболее известном из средневековых французских жестов (от фр. gestе или chanson de geste- “деяние” или “песнь о деяниях”- жанр эпических сказаний) – “Песни о Роланде”, армяне одни из многочисленных союзников мавров и воюют в войске царя Вавилона- эмира Балигана:
«Нубийцев, русов в третий полк он свел. Боруссов и славян – в четвертый полк. Сорабы, сербы – пятый полк его. Берут армян и мавров в полк шестой, Иерихонских жителей в седьмой. Из черных негров состоит восьмой. Из курдов – полк девятый целиком. В десятом – из Балиды злой народ».
В другом отрывке армяне упоминаются в соседстве с турками как элитные части сил «неверных»:
«Премудр и светел разумом эмир. Он двум вождям и сыну говорит: “Бароны, ваше место – впереди. Вы поведете в бой мои полки, Но я себе оставлю лучших три: Армян отважных, турок удалых, Мальпрозский полк, где каждый – исполин, Да оксианский полк добавлю к ним. Мы Карла и французов разгромим».
В французской поэме 12 в. – “Смерть Эймера из Нарбонна” армяне также упоминаются как “неверные”, по соседству с эфиопами и турками. Здесь же один из эмиров мавров- Орканас, является армянином. То же повторяется в поэме “Менэ” (Mainet):
“Алчные язычники обратились в бегство, Словаки, армяне, туркополы (Turcopoles) и нубийцы”.
Г. Карагезян приводит множество других примеров того, как вплоть до 12 и даже 13 вв. армяне устойчиво воспринимались как “язычники”, т.е. мусульмане. Изменение этого отношения связано с Крестовыми походами, когда прибывшие европейцы застают в горах Малой Азии и Леванте новых единоверцев и союзников. Армяно- греческое противостояние в преддверии Крестовых походов достигает пика, в особенности после жестокого убийства последнего анийского царя в 1080 году. Крестоносцы, которые сами также находились в конфликте с греками, находят естественных союзников в лице христиан Востока. Не случайно, что первое государство крестоносцев на Ближнем Востоке- Эдесское графство, создается именно при поддержке армянской знати и населения Эдессы. И несмотря на то, что первые сообщения об армянах хроник этого периода сохраняют еще некоторую настороженность и недоверие к малознакомым “азиатам”, отношения между крестоносцами и армянами становятся все более тесными, а усилившееся армянское княжество, с начала 13 в.- королевство в Киликии становится могущественным союзником.
Наиболее ярким примером того, как в результате Крестовых походов произошла трансформация образа армян- из «врагов- язычников» в единоверцев и союзников на Востоке является известная и чрезвычайно популярная (к позднему средневековью она получила распространение не только в Западной Европе, но и на Балканах, в Польше, Белоруссии, Московском княжестве (Повесть о Бове Королевиче)) средневековая жеста «Бэв из Антона» (12 в.). Если в первоначальном англо-норманнском варианте главный герой- Бэв продается в рабство в Египет, царя которого зовут hЭрмин (старофр.- армянин), а жители- язычники- hэрмины (армяне), поклоняющиеся богу Маhуну, то в более поздней франко-итальянской версии Бэв продается в Армению (Hermenie), правителем которого является тот же Hermin. Жители страны уже представляются как единоверцы-христиане. В серии эпических сказаний, связанных с Крестовыми походами, появляется другой популярный персонаж- Бйовон Тарсский или Бйовон Армянский (Beuvon de Trase, Beuvon d’Ermenie), царь Армении и союзник франков, в имени которого видят искаженное имя армянского царя Левона Второго. В жесте “Гюго Капет” (14 в.) Бйовон Армянский выступает могущественным правителем с 30 000 отважных воинов. В поэмах эпохи Крестовых походов армянские короли выступают мудрыми правителями и благочестивыми христианами, которые пытаются примирить, например, воюющих королей Англии и Франции и направить их усилия на борьбу с врагами-сарацинами. Одним из маркеров принадлежности к «язычникам» в европейской эпической традиции и в миниатюрах выступает ношение бороды, которое было чрезвычайно распространено также среди армян. Несмотря на это, с изменением отношения к армянам армянские короли уже изображаются безбородыми- отличительный признак принадлежности к «своим».
После поражения крестоносцев и их изгнания из «Святой Земли» упоминания об армянском царе, борющемся с сарацинами, получает также и оттенок элегичности и симпатии, как последних борцов с «неверными». Выкуп последнего киликийского короля Левона V Лузиньяна кастильским королем из мамелюкского плена в 1382 году, в котором некоторые купцы сделали добровольные пожертвования, а затем и его похороны в 1393 году в Париже, в котором участвовало почти все городское население, облаченное в траурный белый цвет, демонстрировали эту особенность и настроения по отношению к единоверцам на Востоке.
При этом, разумеется, восприятие армян во многом было связано с интенсивностью контактов с ними. Так итальянская традиция сохранила более богатые сведения, в том числе и через передачу армянских легенд из-за значительного венецианского и генуэзского присутствия в Восточном Средиземноморье. Не случайно, что в 14-15 вв. в Венеции известны десятки носительниц женского имени Армения.
Другой источник, через который сведения об Армении становятся известны европейцам, это папские посольства к монгольским правителями с середины 13 в. (Плано Карпини, Гильом Рубрук и др.), также как торговые экспедиции к центру Монгольской империи, например известное путешествие Марко Поло. Они передают то, что европейскому читателю должно было быть интересным- сообщения об Арарате- как горе Ковчега, «чудесах земли», местных продуктах и т.д. Марко Поло знает две Армении, Малую (Киликию) и Большую, в первой он упоминает важный торговый порт Айас и пьянство вельмож, бывших когда-то храбрыми воинами, в Великой же Армении его интересуют местные шерстяные ткани – «лучшие в мире», чудесный источник масла на границе с Грузией, озеро Севан (Гелукелан), в котором рыба появляется, якобы, только в преддверии Пасхи, и великая гора Ковчега. Характерно, что для раннесредневековой армянской традиции, Араратские горы и пристанище ковчега связывались с Кордукскимиг горами на юге Армении, но не с Масисом. Однако с 13 в. европейские путешественники (Рубрук, Поло, Клахвио, Северак) единогласно связывают гору Ковчега именно с Масисом.
Восприятие армян в разных регионах Европы, разумеется, не было общим. Европа, несмотря на развивающиеся коммуникации, вплоть до Нового времени оставалась совокупностью множества локальных миров, отдельные части которого имели смутные представления в том числе друг о друге. Отличными были также и группы армян, с которыми встречались европейцы. Так, для Рубрука, путешествие по Великой Армении и встречи с армянами, подчиненными мусульманам, вызывали сочувствие к христианскому народу в Азии. Аналогичное отношение видно у Иоганна Шильтбергера в 15 в., попавшего в плен к “сарацинам” и всюду встречавшего помощь армян-единоверцев. Но у его недавнего предшественника – папского посланника ко двору Тамерлана, испанца Руй Гонсалеса ди Клахиво, посольство которого было задержано «людьми Аракела», армянского владетеля hАмшена, армяне выступают «злым народом». Для Жака де Северака армяне хоть и христиане, но “схизматики”, поэтому с большей симпатией он сообщает об армянах католиках в Маку и Нахиджеване.
В Восточной Европе обосновались, прежде всего, городские жители-анийцы, известные как искусные ремесленники и торговцы. Именно поэтому здесь армяне были известны прежде всего в этом качестве и специально привлекались в свои владения польскими и венгерскими королями. Отдельной и сложной темой является образ армян в Византии, гораздо лучше осведомленной об Армении, но в то же время состоящей из устойчивых сюжетов по причине догматических и политических конфликтов.
В целом, однако, можно говорить о некоторых закономерностях в представлении образа армян. Если для раннесредневековых хроник и поэм- армяне, вне зависимости от отношения к ним, выступают преимущественно воинами- вначале- врагами, затем- союзниками, известия о которых особенно насыщены для периода Киликийского королевства, то к концу средневековья- это подданные мусульманских правителей, вызывающие сочувствие европейских путешественников, иногда также торговцы, отношение к которым может быть не столь положительным.
Лит.: Карагезян, Г. Л. Армения и армяне во французской литературе XI—XIV веков, Ер., 1988 Клавихо, Руи Гонсалес де. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403 – 1406) , М., 1990 Марко Поло Книга о разнообразии мира // Джованни дель Плано Карпини. История монгалов; Гильом де Рубрук. Путешествия в восточные страны, М., 1997. Райт, Дж., К. Географические представления в эпоху Крестовых походов, М., 1988 г.
