Я в ужасе на днях узнал, что близится конец света. И это объявил не какой-то там сибирский шаман-предсказатель и не безответственный пожиратель триллеров. Нет, все серьезно
Это официальное заявление: на минувшей неделе в Москве патриарх Кирилл в храме Христа Спасителя накануне своего 71-летия открытым текстом возвестил о приближении конца света. А что может быть страшнее конца света? Ничего, если вспомнить свидетельство Иоанна, автора Апокалипсиса.
Апокалипсис не может произойти в одной стране. Это не национальная катастрофа, а всемирная. Он касается истребления всего человечества. Кто же в таком случае виновник надвигающейся трагедии? Из слов патриарха отчетливо ясно, что весь мир может уничтожить… наша творческая интеллигенция.
Уничтожить весь мир (Китай, Америку, Африку, ну все-все-все), оказывается, не так уж сложно. Достаточно создавать у нас тут на месте произведения искусства, которые бы сбивали наших людей с толку (в Африке, правда, вообще о них не знают, но все равно, несчастные, поплатятся за здешние грехи). И, оказывается, есть у нас такие представители в рядах творцов, заявляющие о своих особых правах нести народу искушение и грех. То есть люди, которые живут между нами, это уже даже не пятая колонна, а сильно хуже. Выходит, эти художники сознательно нарываются на апокалиптическую провокацию. Не случайно совершают какие-то ошибки, а требуют для себя право вводить народ в грех, раскачивать лодку (так описана ситуация в художественном тексте патриарха) человеческих страстей.
Ну если это все так, то какие же, не побоюсь этого слова, великие у нас творцы-грешники, ну прямо, можно сказать, демонические создания адского уровня! Конечно, хотелось бы узнать, кто они — эти виновники учащенного дыхания апокалипсиса и как им удалось раскачать человеческие страсти до полного ужаса?
Речь о конце света — это всегда был и будет последний клапан (если говорить ленинским языком) сохранения статус-кво в обществе, которое волнуется не потому, что кто-то его сбивает с толку, а потому, что проблемы множатся
Патриарх не называет имен, но подсказывает в своем выступлении, что грех демонстрируется самым притягательным образом: через кинематограф и театр. А потому, указывает патриарх, искусство, которое призвано культивировать человеческую личность, обогащать ее, подымать ее к небу, превращается в гирю, которая не дает человеку “взлететь”.
Так кто же все-таки эти великие грешники? Нетрудно догадаться, что речь снова идет о “Матильде”, а также о “Тангейзере” и, видимо, о Кирилле Серебренникове. За них заступились известные люди кино и театра, и потому, очевидно, круг виновников расширился: “очень многая часть нашей интеллигенции повторяет губительную ошибку своих предшественников, доведших страну до гибели — революционных событий, столетие которых мы в этом году вспоминаем”. Ну вот, теперь дипломатическое выступление обретает полную ясность.
В чем корень проблемы? В различии ценностей. В любом случае, искусство — это не просто инструмент, не лопата, с помощью которой можно посадить полезное дерево. Искусство — это часто болезненная прививка от социальных и экзистенциальных болезней человека. Тут благими пожеланиями не отделаешься. Советское государство учило искусство, каким ему быть, все советские годы,— стоит ли повторять ошибки горе-учителей?
Вина интеллигенции за события 1917 года? Да, можно сказать, что интеллигенция действительно страстно желала революции и обновления России и она поддержала Февраль, но в основной массе была против Октября, и не зря Ленин обозвал ее крепким и грязным словом…
Я заглянул в другие выступления патриарха по поводу конца света и убедился в том, что еще в 2011 году, то есть совсем недавно, он отрицал возможность скорейшего конца света: “Вот и сейчас некоторым кажется, что наступает апокалипсис. Зло буйствует, господствует, грех побеждает, захватывая души, особенно молодых людей. Но на самом деле апокалипсис пока не наступает. Мы почувствуем его дыхание в тот момент, когда зло будет тотально господствовать в нашем обществе или во всем роде человеческом”. Выходит дело, за шесть лет страшная беда грехопадения приблизилась к нам с невероятной скоростью эпидемии и дыхание апокалипсиса уже господствует в нашем обществе.
И что же теперь делать? На это дается такой ответ: “Сегодня не то время, чтобы раскачивать лодку человеческих страстей — сегодня время сплочения всех здоровых сил, и Церковь, и искусство, и культура, наши писатели, ученые, все те люди, которые любят Родину, должны быть сегодня вместе, потому что мы входим в критический период развития человеческой цивилизации”.
Мне трудно назвать какие-то некритические периоды в истории человека. Разве были такие? Очевидно, это связано с самой человеческой природой, с условиями ее бытия. Но если говорить о сплочении здоровых сил, то вряд ли одна сторона согласится вести диалог с грешниками, которые ускоряют конец света, поскольку какие же они здоровые силы? С другой стороны, сами деятели кино и театра, а также многочисленная интеллигенция едва ли признают себя провокаторами конца света.
И тогда?
Ясно, что в обществе существуют разные представления о добре и зле, разные тенденции в творчестве и в идейной жизни. Это не первый раз в истории России. Я уже как-то говорил нашим церковным деятелям, что религиозно-философские общества, открытые в Петербурге в начале ХХ века, способствовали некоторому взаимопониманию. Но победил Ленин, который в эти общества не входил. Тогда все кончилось печально.
Да нам ли, в нашей стране пугать людей концом света от муз кино и театра, если наши деды и отцы на своей шкуре испытали его? Разве концом света не была сама ленинская революция, совершенно безумная по своим людоедским результатам и в национальном, и в мировом масштабе? Гражданская война, коллективизация, большой террор — разве это не был непрекращающийся конец света?
И если сравнить этот ужас с работами талантливых режиссеров, которые объявляются приближением к апокалипсису, то становится непонятно: какой в этом смысл, какой расчет, кроме неких земных соображений?
Речь о конце света — это всегда был и будет последний клапан (если говорить ленинским языком) сохранения статус-кво в обществе, которое волнуется не потому, что кто-то его сбивает с толку, а потому, что проблемы множатся. Это клапан страха и человеческой тревоги. Неужели придет конец? Что может быть ужаснее? Давайте тогда еще потерпим.
Но даже тогда, когда диалог почти невозможен, лучше попробовать его нащупать, не демонизируя интеллигенцию, чем погрузиться в революцию. Я — за это. Революция — гибель. И в этом с патриархом я согласен.
