Нумений Апамейский — философ-платоник и пифагореец второй половины II века новой эры традиционно считается представителем той разновидности классического платонизма, который характеризуется дуалистически. Существует два основных подхода к пониманию того, чему учил Платон и платоники в античные времена: либо монистическая трактовка, либо дуалистическая.
Нумений Апамейский традиционно и заслуженно считается представителем дуалистического понимания сути платонического учения. Существует два начала. Для одного сам Нумений использует слово «бог», а для второго — «материя». Бог у него отождествляется с благом. «О благе как таковом» — это название его главного философского диалогического сочинения. Бог есть благо, материя есть зло. В результате сложного, нетривиального взаимодействия этих двух начал и определяется специфика всего существующего как космоса в целом, так и всего того, что этот космос составляет.
Следует говорить о трояком разделении истинно-сущей природы, истинно-сущего бытия. Триадность (можно сказать — политриадность) разделения истинно-сущего, которое утвердилось в античной платонической традиции начиная с IV века, стала оказывать влияние и на формирование с III–IV веков христианской догматической традиции. С точки зрения Нумения Апамейского, он опирался на текст псевдоплатоновского второго письма. Следует говорить о трех богах, о трех царях — это термин Платона.
Речь идет о трех манифестациях, а точнее — о трех проявлениях одной и той же природы, которая, проживая свою божественную жизнь, внутри себя разделяется трояким образом. Есть первый бог, есть второй бог, есть третий бог. При этом сам Нумений отмечает, что второй бог и третий бог суть одно и то же. А разделение второго бога происходит на то, что он есть в изначальной природе своей, и на третьего в силу взаимодействия — конкретного взаимодействия с тем, что Нумений называет материей, которая есть настоящее, подлинное зло. То есть, вступая во взаимодействие со злой материей (она же злая душа, согласно лексике Нумения Апамейского), второй так называемый бог разделяется внутри себя на самого себя и на того, чем в собственном смысле перестает быть, то есть на третьего. Строго говоря, первый бог — это есть благо. Это истинно-сущее бытие, это лексика Платона и Нумения Апамейского как платоника — он с необходимостью пользуется платонической лексикой, вне всякого сомнения. Второй бог — это бог-творец, демиург.
Dimiourgós — это термин из платоновского диалога «Тимей». Нумений Апамейский очень внимательно относится к этому диалогу. Для поздней платонической и неоплатонической традиции диалог Платона «Тимей» самый важный. Главный курс обучения философии в поздних неоплатонических школах в Афинах, как мы знаем, завершался изучением диалога Платона «Тимей». Марин Неаполитанский — ученик великого философа V века Прокла Диадоха, который был знаком с учением Нумения Апамейского, — в жизнеописании, сохранившемся в самом конце, сообщает, что Прокл Диадох говорил о том, что все книги достойны только одного: чтобы собрать их вместе и сжечь, а оставить только две — «Тимея» Платона и «Халдейских оракулов».
«Халдейские оракулы» — это уникальный поэтический текст из дактилических гекзаметров. Текст возник примерно в то время, когда жил Нумений Апамейский. Сохранилось чуть больше ста фрагментов. Речь идет об уникальном тексте, который был составлен неким Юлианом по наущению богини Гекаты. Дело в том, что учение Платона составляло массу трудностей, как оно представлено в платоновских диалогах. Для позднейших интерпретаторов очень трудно было понять, чему Платон хочет научить, что сказать. И Юлиан, составивший в поэтической форме сложного характера комментарии к платоновским сочинениям по наущению Гекаты, придумал такую вещь: он вывел дух Платона, используя магические практики, для того чтобы непосредственно у Платона узнать, что он хотел сказать. И это учение, так или иначе доставшееся Юлиану, он изложил в очень сложных и туманных оракульных текстах, которые стали называться «Халдейские оракулы».
Учение Платона всегда составляло массу трудностей для интерпретаторов уже в античные времена. Нумений Апамейский и в античные времена, и в позднейшие века приобрел славу строгого и точного интерпретатора наследия Платона, который постарался и удачно, как казалось многим, составил точную картину для платоновской систематической философии.
С точки зрения Нумения Апамейского, истинно-сущее бытие, взаимодействуя со своей противоположностью, с материей, которая характеризуется как неразумная, бескачественная, злая, то есть это некоторая противоположность благу как таковому, злая материя (характеристика бога, что он благо, принадлежит платоновскому диалогу «Тимей», здесь мы встречаем эту характеристику бога-творца), — иными словами, благой бог, вступая во взаимодействие со злой материей, каким-то образом модифицируется. То есть манифестирует себя не менее чем трояко. Выступает как чистое благо, истинно-сущее бытие — первый бог. Второй бог — это бог-творец, демиург, dimiourgós платоновского «Тимея». И третий бог — это космос как продукт деятельности бога-творца. В том смысле, в каком творение неразрывно связано с творцом, говорит Нумений Апамейский, второй и третий бог, творец и продукт деятельности его творчества, — космос суть одно и то же.
II век характеризуется тем, что внутри платонической философской культуры, во многих возникших или ставших получать распространение религиозных течениях проблема творения приобретает специфическую актуальность. Во времена Нумения в середине II века в Риме возникает уникальный текст под названием «Пастырь Гермы», где впервые внутри христианской традиции звучит догмат о творении богом-творцом всего из ничего. Именно в то время, когда жил Нумений Апамейский.
Век жизни Нумения — это век возникновения и распространения разнообразных гностических учений, сект, где проблема творения, злого творца приобретает черты специфической актуальности. Тема Нумения — гностики — это тема, которая постоянно возникает в научно-исследовательской литературе начиная с XIX века. Точки пересечения очевидны между тем разнообразным наследием гностиков, которое дошло до нас, и фрагментарным наследием Нумения Апамейского. Специфический дуализм, прагматика творения.
Внутри платонической традиции именно во II веке нашей эры появляются платоники-еретики в строгом платоническом значении этого слова. Это платоники, которые утверждали временной характер возникновения и сотворения космоса. Это три имени: врач и философ Клавдий Гален, Плутарх Херонейский с учением «О сотворении души в “Тимее”», сохранившимся под его именем, и некто Аттик, младший современник Нумения Апамейского. Это те великие платоники, которые вопреки общей традиции утверждали, что мир сотворен во времени.
Внутри классической платонической традиции мир существует вечно, вне всякого сомнения. Но что проблематика творения, обоснования прав и воли первоисточника всего сущего к тому, чтобы все возникло, вместо того чтобы не существовать. Проблема теодицеи для II века является очень характерной и важной темой для многочисленных философских и религиозных течений, направлений мысли в это время, когда жил Нумений Апамейский. Проблематика творения, вопрос обоснования благой воли творца или первопричины всего сущего — все это Нумения Апамейского чрезвычайно интересует.
Разумеется, с точки зрения Нумения Апамейского, мир существует вечно. Нумений имел славу, об этом сообщает нам Прокл в своих комментариях к диалогу Платона «Тимей» и к платоновскому «Государству». Нумений был образцово показательным представителем аллегорического метода толкования платоновских текстов. То есть Нумений предпочитал толковать тексты платоновских диалогов не буквально, а иносказательно, аллегорически. Иначе говоря, все не просто так, нужно вникнуть, нужно суметь интуитивно догадаться, постичь, а что же, собственно говоря, Платон на самом деле имел в виду.
В платоновском диалоге «Тимей» говорится с точки зрения пифагорейской логики, что мир был сотворен благим творцом, и рассказывается, как это могло быть с точки зрения пифагорейского понимания сути дела. Внутри платонической традиции, вне всякого сомнения, он существует вечно. И Нумений аллегорически толковал платоновские тексты. Это ему, по всей видимости, помогало очень основательно формулировать в окончательной, как ему казалось, форме суть и содержание платоновской системы как философской системы в строгом смысле слова.
Когда Нумений говорит слово dimiourgós («творец»), он просто пользуется платоновской лексикой. Он заимствует это слово как то слово, которое утвердилось в традиции до него. Но предпочитает говорить о существовании космоса, прибегая к терминам родства. Есть первый бог, есть второй бог, есть третий бог. Есть истинно-сущее бытие, есть творческое начало внутри истинно-сущей причины, есть продукт этой творческой деятельности. Прокл в комментарии к «Тимею» сообщает нам, что Нумений предпочитал говорить высокопарно, торжественно, в трагических тонах о взаимоотношении трех ипостасей истинно-сущего бытия: первый бог — это есть дед, второй бог — это есть сын, а третий — это внук.
Термины родства отчасти помогают Нумению Апамейскому аллегорически толковать взаимоотношения того, что внутри истинно-сущего бытия происходит. Вопрос о творении всегда имеет в виду вопрос произвола. То есть бог-творец по своей собственной логике, нам неведомой, волетворит то, что он может и хочет сотворить. Может сотворить, а может не сотворить. Вопрос о рождении — это вопрос, всегда связанный с проблематикой необходимости возникновении чего бы то ни было. То есть то, что творится, творится по свободной воле творца. А то, что рождается, рождается и возникает по необходимости, если возникает вообще.
Понятно, что дед, сын и внук — это характеристики внутри одного человеческого поколения. Как правило, век человеческий — условно говоря, сто лет — определяется в эти границы, потому что, как правило, человек помнит своего отца и деда. Это время — длительность обыкновенной живой человеческой памяти. В этом отношении pappoús — греческое слово «дед» — есть тот, кто он есть, и не более того. Его наследник — сын, и он одновременно отец и сын. В этом смысле второй дух двойственен, говорит Нумений, а внук исключительно сын в отношении своего отца.
Эта логика взаимоотношений внутри одного и того же поколения проецируется Нумением Апамейским на логику развития божественной жизни внутри истинно-сущей природы, истинно-сущего бытия. Мир существует вечно, а взаимоотношения внутри этих самых трех природ, или трех богов, или трех царей внутри истинно-сущего бытия описываются Нумением Апамейским аллегорически иносказательно.
Философское учение Нумения Апамейского составляющее массу трудностей для интерпретаторов и античных и современных исследователей поздней античной философии, античного платонизма, — оно не просто сформулированное самим автором и сформировавшееся не совсем понятно какими путями, каким образом так случилось и произошло.
Философское учение Нумения Апамейского составляет значительный, огромный интерес, поскольку вольно-невольно учение Нумения Апамейского оказало огромное влияние на формирование неоплатонических философских систем поздней античности. Почему имя Нумения Апамейского редко встречается или почти не встречается в сочинениях более поздних авторов, скажем, в Новое время? Дело в том, что учение Нумения Апамейского дуалистично. И для христианских неоплатоников, тех же самых флорентийских платоников XV века, само учение Нумения Апамейского перестало быть актуальным в силу дуалистичности, то есть противоположности христианского понимания сути дела, дуалистичности учения Нумения Апамейского.
Но для понимания того, какими путями и с какой спецификой, с какими особенностями формировалась не просто, а сложно традиция античного платонизма, мощнейшего философского направления, течения, культуры, можно сказать, мысли в античности, — для понимания этого проблема реконструкции сути учения Нумения Апамейского представляет огромные трудности и огромный же интерес.
