Попытка покушения на Эммануэля Макрона заставила Европу вспомнить о том, что беженцы из числа исламистов – далеко не единственная внутренняя террористическая угроза. Налицо и активизация крайне правых, местами перешедших к уличному террору под лозунгами Брейвика. Европу постепенно затягивает в жернова между исламизмом и нацизмом.
Попытка покушения на нового президента Франции была раскрыта благодаря геймерам. Те рассказали полиции, что посетитель чата одной из игр расспрашивал, где можно купить автомат. «Нужно что-то типа калашникова», – пояснял он. На следующий день полицейские приехали за подозреваемым, проживавшим в коммуне Аржантей – престижном пригороде Парижа. Двадцатитрехлетний парень напал на них с кухонным ножом, еще два ножа нашли в его автомобиле. Уже на допросе выяснилось, что геймер планировал застрелить Эммануэля Макрона на ежегодном параде в честь Дня взятия Бастилии.
Позднее в парижской прокуратуре уточнили, что подозреваемый принадлежит к правым радикалам, собирался нападать на «негров, арабов, евреев и геев», а своим кумиром считает норвежского экстремиста Андерса Брейвика. Психиатры сочли геймера «психологически нестабильным, но вменяемым и целеустремленным».
Как и в случае с исламскими террористами в Лондоне, большинство из которых были хорошо известны правоохранителям, личность «целеустремленного геймера» не стала для французской полиции открытием. В 2016 году его уже привлекали к суду за поддержку Брейвика, пропаганду терроризма и разжигание расовой ненависти. Он получил три года тюрьмы с отсрочкой в полтора года.
Покушения на президентов – давняя французская традиция. Один Шарль де Голль успешно пережил 32 попытки убийства и даже острил по этому поводу: «Если в президента ни разу не стреляли, значит, он непопулярен». Нынешний террорист, возможно, вдохновлялся примером Максима Брюнери. 14 июля 2002 года этот двадцатипятилетний студент пронес на парад в честь Дня взятия Бастилии винтовку в футляре из-под гитары. Ему удалось два раза выстрелить в Жака Ширака, однако пули президента не задели. Тогда Брюнери засунул ствол винтовки в рот, но не достал до курка. Его скрутили еще до прихода полицейских.
Брюнери тоже был крайне правым и принадлежал к националистической группировке «Радикальное единство» (Unite Radical). Ее члены поддерживали связи и с республиканцами, и с «Национальным фронтом», но считали себя национал-большевиками и призывали к общефранцузскому резистансу. Сразу после покушения группировку запретили, и большинство ее членов перешло в Идентитарный блок (Bloc Identitaire), в рамках которого продолжают бороться за национальную идентичность и против исламизации. Сам Брюнери, отсидев семь лет, вышел на свободу, написал мемуары и стал кем-то вроде знаменитости.
Покушения на президентов Франции – лишь частные случаи в череде терактов, организованных европейскими ультраправыми за последние годы.
Ничуть не оправдывая экстремистов, заметим, что некоторая логика в их активизации есть. К нормальной политической борьбе крайне правых не допускают – партии истеблишмента и еврочиновники всех уровней выступают единым фронтом даже против тех националистов, кого при всем желании нельзя отнести к радикалам. В той же Франции вполне умеренный «Национальный фронт» Марин Ле Пен, за которую на президентских выборах проголосовала треть избирателей, получил в Национальном собрании всего восемь мест. Неудачей закончились и парламентские выборы в Нидерландах для партии Герта Вилдерса, повестку которого попросту скопировали правящие круги. Перспективы «Альтернативы для Германии» на предстоящих выборах в бундестаг тоже выглядят неблестяще.
Нормальной трибуны у европейских националистов фактически нет: масс-медиа либо игнорируют их точку зрения, либо цитируют лишь для того, чтобы навесить ярлыки «фашистов» и «расистов». Добавим к этому непрекращающийся миграционный кризис, волну исламистского терроризма и демонстративное нежелание властей адекватно реагировать на эти вызовы. Французским националам трудно согласиться с позицией Макрона, который в разгар президентской гонки философски заметил по поводу очередного теракта: «Это новая реальность, нам в ней жить».
В конечном итоге наиболее молодые и непримиримые переступают черту, которую переступать нельзя.
С 2011 года, когда Андерс Брейвик расстрелял 77 человек только за то, что они принадлежали к левой Рабочей партии, количество насильственных акций националистов по всей Европе продолжает расти. Сначала это были нападения на мигрантов и их общежития. В одной только Швеции за 2015 год зарегистрировали более 20 атак на общежития, а в январе 2016 года неизвестные люди в масках собрались толпой и избили мигрантов на вокзале в Стокгольме.
Регулярно поджигали центры по приему мигрантов и в Германии. В МВД ФРГ подсчитали, что только за 2016 год места компактного проживания беженцев были атакованы больше тысячи раз, кроме того, было зарегистрировано более двух с половиной тысяч нападений на мигрантов.
Если организаторов удается привлечь к суду, их ждут серьезные наказания. Так, деятель Национал-демократической партии Германии Марк Шайдер получил в 2016 году восемь лет тюрьмы за поджог мигрантского общежития, при котором никто не пострадал. Похоже, жесткость суда только раззадоривает экстремистов.
Статистика МВД Франции тоже не радует. К примеру, число нападений на мусульман в 2015 году выросло на 223% по сравнению с 2014 годом. Одной из самых опасных акций французских экстремистов стал поджог лагеря беженцев в Кале – знаменитых «Джунглей». Никто не погиб только по счастливой случайности.
Особым радикализмом отличаются английские наци. Накануне референдума по Брекситу страну потрясло убийство 41-летней Джо Кокс – депутата парламента от Лейбористской партии. На встрече с избирателями к ней подошел местный житель Томас Мейр, недолго поспорил с ней о том, стоит ли Британии выходить из ЕС, а потом трижды выстрелил в Кокс из охотничьей винтовки и добил ножом. Мейр исповедовал ультраправые идеи, а при нападении выкрикивал лозунг «Британия превыше всего!».
Год спустя, вскоре после терактов исламистов в Лондоне и Манчестере, 47-летний уроженец Кардиффа Даррен Осборн въехал на своем фургоне в толпу прихожан, выходивших из мечети Финсбери-парк. Одного человека он задавил насмерть, восьмерых ранил. Свидетели утверждают, что при задержании он кричал, что хочет убить всех мусульман.
По данным британской полиции, за 11 месяцев, прошедших со дня референдума, количество преступлений, совершаемых по мотивам расовой и религиозной ненависти, увеличилось на 23% – с 40,7 тысяч до 50. Наибольший рост в графстве Гвент в Уэльсе (77%), а также в графствах Кент, Уорикшир и Ноттингемшир.
Министр иностранных дел Ее Величества Борис Джонсон проницательно заметил в свое время, что в случае Брейвика «мы имеем дело с зеркальным отображением исламского террориста – человека, направляемого точно такой же, только противоположной идеологической манией».
И действительно, правые радикалы во многом похожи на своих заявленных врагов – исламистов. По большей части они работают в одиночку и вплоть до атаки ведут себя как обычные добропорядочные граждане. Поэтому теракты с их участием так трудно предотвратить.
Впрочем, как и в случае с исламистами, одиночками себя правые радикалы не чувствуют. Они живут в своей информационной среде, которая полностью формирует их картину мира. Если исламисты находят духовную пищу в проповедях, то националисты вдохновляются трудами «классиков» от Гитлера до Брейвика, а интернет позволяет поддерживать связи с единомышленниками по всему миру. В какой-то момент эта виртуальная картина мира, где «во всем виноваты мигранты» (мусульмане, Макрон – нужное подчеркнуть), полностью вытесняет реальность, и террорист берется за оружие.
Обычный мотив правых радикалов – месть. Шведские националисты мстили беженцам за убийство молодой девушки-волонтера. Немецкие – за изнасилования в Кельне. Даррен Осборн попытался «призвать к ответу» мусульман за теракты в Лондоне и Манчестере.
Почерк терактов тоже во многом похож. У исламистов вошло в моду давить пешеходов – ту же тактику теперь применяют против мусульман. Исламисты предпочитают знаковые места для своих атак – Елисейские поля, Английскую набережную, Лондонский мост. Националисты тоже выбирают места со смыслом. Геймер, собиравшийся убить Макрона, планировал сделать это на Елисейских полях, а Даррен Осборн выбрал мечеть Финсбери-парк – она прославилась как прибежище самых радикальных имамов.
Похоже, в отношении правых радикалов европейские спецслужбы совершают ту же ошибку, что и в отношении исламских террористов. Долгое время им казалось, что они контролируют организации ультрас, нашпиговав их своими агентами. Однако одиночки при таком раскладе неуязвимы – вычислить их заранее практически нереально.
При самом страшном сценарии, если взаимное ожесточение продолжит нарастать, война терактов способна перерасти в гражданскую войну, победителей в которой не будет.
