Историки не склонны считать, что Церковь и КГБ активно сотрудничали в советское время и что Поместный Собор Русской православной церкви 1945 года чуть ли не целиком состоял из сотрудников “компетентных органов”.
“На самом деле случаи осознанной работы со спецслужбами единичны, и попытки представить историю Московского патриархата как их проект – это полный вымысел”, – считает историк Михаил Одинцов, слова которого приводит газета “НГ-Религии” в среду, в День работника органов безопасности.
Так он прокомментировал публикацию в социальной сети, сделанную историком Андреем Берманом 8 декабря. Там были представлены фотокопии нескольких директив НКГБ СССР, касающихся того, как советские спецслужбы направляли церковную жизнь в нужное им русло. Документы были обнаружены историком из Львова Романом Скакуном. Социальные сети и пресса расценили директивы из украинских архивов как доказательство того, что в Поместном Соборе 1945 года принимало участие большое количество сотрудников НКГБ.
Между тем, по мнению М.Одинцова, люди, упоминающиеся в документах не ведали, что общаются с сотрудниками спецслужб: с ними всегда контактировали под видом представителей газет, каких-либо советских или партийных обществ.
Не сомневается в подлинности бумаг и старший научный сотрудник Института российской истории РАН Игорь Курляндский.
“Я не нашел в этих текстах противоречий известным мне реалиям. Чекисты целые десятилетия стремились к тому, чтобы пронизывать все церковные структуры своей агентурой. Об этом же говорят известные мне секретные циркуляры ОГПУ 1929 и 1930 годов и НКВД 1937 года. Вербовались и иерархи, о некоторых таких агентах мне известно из документов. Но в них как раз ничего нет о том, что все делегаты Собора были агентами спецслужб. Говорится только о том, что надо добиться их преобладания в церковных делегациях на Собор, и неизвестно, удалось ли этой цели достигнуть”, – сказал он.
Историк Церкви Алексей Беглов согласен, что сложно судить, в какой степени это было реализовано на практике.
“Мы не должны воспринимать людей, которых власть тогда называла своими агентами, как внедренных в церковную структуру людей со званиями госбезопасности, “штирлицев”. Госбезопасность активно принуждала священнослужителей давать подписки о сотрудничестве, а степень участия в чекистских операциях завербованных таким образом людей часто преувеличивалась”, – полагает он.
По его мнению, подписи под требованиями сотрудничества со спецслужбами были способом давления и репрессивным инструментом, направленным отнюдь не против одного духовенства: “в следственных делах неоднократно можно встретить то, что давший подписку человек был расстрелян как не выполнивший задание”.
