postnauka.ru (7.03.2017)
Историк Александр Сидоров о жанре деяний, политических аспектах историописания и сочинениях Нитхарда
В Западной Европе во второй половине VII — первой половине VIII века историописание практически замирает. Несмотря на то что в разных местах появляются отдельные тексты, в общем даже выдающиеся — «История народа англов» Беды или «История лангобардов» Павла Диакона и некоторые другие сочинения, исторических трудов довольно мало. Это отражало общую тенденцию замирания культурной жизни, падение уровня образования. Историей стали существенно меньше интересоваться, ее просто стали меньше знать — историю писаную. Она существовала в устных формах, которые мы сегодня плохо знаем, значительно хуже, чем письменные, потому что тексты до нас дошли, мы можем с ними работать.
Новый подъем историописания в Западной Европе начинается примерно с конца VIII века и продолжается на протяжении всего IX столетия. Происходит это в совершенно определенном месте ― в Королевстве франков, а именно в его ядре — трех старых меровингских королевствах: Австразии, Нейстрии и Бургундии. Преимущественно там создается львиная доля исторических текстов, а их создается много — десятки, может быть, сотни. По сравнению с тем, что было, это настоящий исторический ренессанс.
Этот феномен заслуживает внимания, потому что говорит о многих вещах, сущностных для эпохи Каролингов. Например, о том, что в то время письменное слово начинает играть совершенно другую роль, нежели в эпоху предшествующую. Элиты (прежде всего они были реальной и потенциальной аудиторией самых разных исторических сочинений) начинают формировать свою память на иных основаниях, у них появляется так называемая письменная, записанная память. Они начинают оперировать текстами больше, чем устной традицией. Это важная вещь, очень типичная для Каролингов с ее акцентом на образовании, стремлении к знанию, интересе к латыни и вообще к книге как к культурному и историческому феномену.
Развитие историописания в Каролингскую эпоху во многом инициируется королевской властью, и историописание работает на решение совершенно определенных задач, которые стоят перед королевской властью. Например, Каролингам было важно показать при помощи исторических сочинений, что Королевство франков (или империя после 800 года) является совершенно законным наследником Римской империи, ее логическим продолжением; что христианские короли являются вполне легитимными наследниками римских императоров; что франки имеют все основания претендовать на римское наследство. Этот комплекс идей еще нужно было донести до региональных элит, и то, что была выбрана для этого форма письменных текстов, исторических сочинений, говорит о многом про эту эпоху.
Это был такой толчок, как когда камень бросают в пруд и там, где он падает, волны самые большие, а потом эти волны чем дальше, тем становятся слабее. Примерно то же самое мы наблюдаем и в каролингском государстве: двор постоянно инициирует создание исторических сочинений, лучшие тексты создаются либо при дворе, либо вокруг двора, ориентируясь на эту аудиторию, но чем дальше от двора, тем меньше текстов, с одной стороны, а с другой стороны, тем они менее интересные и менее выраженные. Но тем не менее в Каролингскую эпоху эта инициатива дала свои плоды. Несмотря на то что это ушло в провинции, интерес к историописанию удивительным образом был воспринят другими институтами, например церковью или даже отдельными церквями и монастырями, то есть отдельными религиозными общинами.
В IX веке отдельные религиозные общины начинают конституироваться, сплачиваться, выстраивать свое особое пространство. Это выражается в самых разных вещах: они, например, утверждают за собой определенные территории, то есть обозначают границы своих пространств. Они утверждают определенные права, которыми пользуются в этих границах, и начинают создавать историю своего института, своей церкви или своего монастыря, смотря в глубь веков и пытаясь эту историю как можно дальше возвести, в идеале вообще к эпохе апостолов и Христа. Это выражается в том, что они начинают создавать свое сакральное пространство в границах, в которых существуют, добывая, например, различные мощи, привозя их из Рима или откуда-то еще, обзаводясь святынями, строя храмы и так далее.
В этом культурном котле появляется особый жанр текстов, который называется gesta, или деяния — деяния аббатов или епископов. Это очень типичный жанр для Каролингской эпохи, популярный и востребованный, который представлял собой аналог мавзолея, каковым был вполне себе физический мавзолей, где лежали святые, аббаты, члены церковной общины. Это было продолжение той же самой истории, то есть письменный, исторический текст используется в процессе конституирования этих сообществ так же, как и другие приемы.
Помимо жанра деяний, очень популярного в Каролингскую эпоху, появляются другие жанры (или возрождаются, потому что каролингские историки смотрят на античных предшественников, пытаются им подражать, в том числе копируют формы, которые те использовали, создавая свои исторические сочинения). Второй важный момент, очень типичный для историописания Каролингской эпохи, — это выраженная биографичность многих сочинений, даже просто появление биографий, а не житий (житийная литература существовала), например биографий правителей. Самые яркие памятники здесь — это «Жизнь Карла Великого», написанная Эйнхардом, «Жизнь императора Людовика», написанная Астрономом, «Деяния императора Людовика», написанные Теганом, и еще целый ряд текстов, в которых биографическое начало очень выражено. Это типичная вещь для каролингских историков и историописания.
Надо иметь в виду, что Каролингская эпоха была, пожалуй, с момента, который историки считают началом Средневековья, первым временем, когда огромное наследство, историческое и культурное (языческое, христианское), было поднято на щит, стало активно осваиваться и интегрироваться внутрь новой, средневековой культуры. Это выражалось прежде всего в том, что с конца VIII и в IX веке абсолютно точно мы видим, как каролингские эрудиты, или институты (например, монастыри или церкви), или каролингский королевский двор инициируют поиск рукописей. Это происходит по всей Европе. Они начинают шерстить архивы своих монастырей, вытаскивать оттуда какие-то проеденные молью рукописи, с трудом их разбирать и переписывать. Во Франкское королевство попадает огромное количество рукописей из других регионов Европы: из Италии после завоевания Лангобардского королевства, из Испании вместе с эмигрантами, которые бежали к каролингскому двору под защиту франкского государя от арабов, из Англии (точнее, с Британских островов), откуда прибывало огромное количество миссионеров, которые везли с собой тексты. Довольно много текстов аккумулируется, такого богатства раньше не было, и вот оно вдруг образовалось, потому что в этом появилась потребность. У этих текстов появилась аудитория, чего не было раньше, это принципиально важно.
С другой стороны, эти тексты начинают активно копироваться, тиражироваться и распространяться, переписываться. Это тоже говорит о том, что интерес к этим текстам существует — и к христианским историкам, и к античным, и к историкам современным, которых тоже переписывают, тиражируют, которых читают и знают. Строго говоря, позднейшее развитие историописания в Средние века базируется на каролингском наследстве, на каролингских рукописях и сочинениях. Это была первая эпоха на этом отрезке Средневековья, когда произошло бурное и очень тщательное освоение предшествующего исторического наследия.
В Каролингскую эпоху не существовало каких-либо устойчивых правил того, как нужно писать историю, кроме базовых ментальных, культурных установок, которые были так или иначе выражены и сформулированы еще в эпоху Евсевия, становления жанра церковных историй и всемирных хроник. Ровно поэтому в Каролингскую эпоху появляются тексты совершенно разного формата: «Жизнь Карла Великого» Эйнхарда, «Деяния императора Людовика» Тегана, «История» Нитхарда, «Хроника» Регинона, «Деяния Карла Великого» Ноткера, «Всемирная хроника» (или «Всемирная история») Фрекульфа из Лизьё и так далее. Огромное количество разноформатных текстов. Каролингская эпоха оставила еще и большую традицию, предложив потомкам самые разные варианты того, как можно было писать историю.
Одни жанры были восприняты и использовались достаточно регулярно на протяжении всего Средневековья. Например, жанр деяния, который сложился в Каролингскую эпоху как архетип, существует много столетий спустя. Жанр хроник или биографий светских государей тоже пользуются популярностью: мы видим, как время от времени появляются биографии самых разных правителей. А тот способ написания истории, который предложил Нитхард, один из приближенных Карла Лысого, в своей «Истории» (совершенно нетипичный для раннего Средневековья вообще и для Каролингской эпохи в частности способ написания истории ― мемуарно-биографический), долгое время оставался невостребованным. Но потом в какой-то момент он выстрелил, и Нитхард стал страшно популярен, это произошло довольно поздно. Конечно, еще одним важным элементом каролингского историописания была анналистика, но это тема совершенно отдельного разговора.
