Говорят, что в последний год митрополит Тихон пытался убедить Московскую патриархию в том, что с Филарета пора самим снять анафемы, а его структуру как-то вернуть в Церковь, постепенно объединяя с Украинской православной церковью Московского патриархата. Сделать это самим, пока этого не сделал Константинополь. Но победила линия Кирилла
Вчера 15 октября состоявшийся в Минске Синод РПЦ постановил прервать евхаристическое общение с Константинопольским патриархатом. Это означает, что духовенство патриарха Кирилла пока не сможет служить вместе с духовенством патриарха Варфоломея, а миряне — причащаться, креститься или венчаться в греческих храмах на Западе, а также в Северной Греции и на Крите. Под минский запрет попал и Афон — монашеский полуостров на севере Греции, также относящийся к Константинопольскому – или Вселенскому, как он часто называется, – патриархату.
В перспективе это может коснуться и тех приходов на Украине, которые собираются примкнуть к Константинопольской церкви. Несомненно, что Украина тут в центре событий, и вокруг нее строятся – или скорее рушатся? – не только взаимоотношения России и Запада, но и поместных православных церквей.
Масштабы Русской православной церкви и церкви Константинопольской, от которой Киевская Русь тысячу лет назад приняла христианство, не очень-то сопоставимы. РПЦ – самая большая православная церковь в мире. Однако константинопольский патриарх еще с византийских времен почитается в православном мире первым среди остальных патриархов. И если у него сегодня нет тех рычагов давления, какие он имел в Византийской или Османской империях, то все равно он является своего рода «координационным центром» православного мира. Афон, как многонациональная монашеская община, также наглядный пример этого вселенского, всеобщего служения Константинопольской церкви.
Нередко критики называют патриарха Варфоломея «стамбульским патриархом». Однако в турецком Стамбуле сохранился лишь его «офис»: греческое население некогда самого большого греческого города мира последовательно изгонялось оттуда по ходу ХХ столетия. Остался только один греческий район — Фанар, к тому же не особо густонаселенный. Впрочем, к патриархату относится север Греции и ряд греческих островов (Крит, например) и, главное, вся греческая диаспора на Западе. Частично русская и украинская тоже.
В общей сложности паства Вселенского патриарха насчитывает сегодня около 5 млн человек. Это не самая большая из православных церквей, но и не самая маленькая. А сочетание древнего значения Константинополя как первой из православных патриарших кафедр с политическими и экономическими возможностями греческой диаспоры делает роль Вселенского патриархата весьма значительной.
Уже давно украинские церкви, не состоящие в общении ни с РПЦ, ни с другими православными церквами, – в первую очередь так называемый Киевский патриархат Филарета Денисенко – пытаются вернуться к церковному общению через Константинопольский патриархат. Примириться друг с другом украинским православным не удается никак, а вот получить признание от Константинополя «раскольники» пытаются давно.
В сентябре на Украину были отправлены личные послы патриарха Варфоломея, или экзархи. Ими стали два епископа Константинопольского патриархата украинского происхождения, кафедры которых находятся в Северной Америке. На Украине они должны были вести переговоры с двумя непризнанными церквами, изъявившими желание восстановить свое общение с полнотой Православной церкви. Реакция Московской патриархии была жесткой: заявили о приостановке сослужения друг с другом епископов РПЦ и Константинополя и вышли из православных епископских конференций в западных странах, которые всегда возглавляются и координируются архиереями Константинопольской церкви.
Поворотным моментом стал константинопольский Синод 11 октября, который признал утратившим силу свое давнишнее решение 1686 года о передаче Киевской митрополии на определенных условиях (практически «в аренду») в состав Московского патриархата, а также снял отлучение (анафему), наложенное в 90-х годах Московской патриархией на главу Киевского патриархата Филарета Денисенко и Макария Мелетича, главу непризнанной Украинской автокефальной православной церкви. Также они и их последователи были восстановлены в своем священническом или епископском достоинстве.
Многое в отношении их будущего пока остается неясным, а константинопольская церковная структура на Украине пока не существует, но уже сейчас открылась возможность возвращения «раскольников» в Церковь. Пусть через создание параллельной юрисдикции, а затем и автокефальной Украинской церкви. Длившийся четверть века конфликт миллионов украинских верующих с «мировым православием» начал подходить к своему завершению.
Реакция Русской церкви, сформулированная на Синоде в Минске 15 октября, оказалась предельно жесткой: разрыв евхаристического общения с Константинополем, пока Вселенский патриарх не отзовет своего решения по Украине. Разрыв с Константинополем, но не с остальными поместными православными церквами.
Что, собственно, поменялось в Церкви после этих церковных «минских соглашений»? Да по большому счету ничего. Оттого что патриарх Кирилл запретил своим священникам служить на Афоне, а русским туристам крестить своих детей в греческой церкви на Крите, не изменилась ни мера духовной опытности афонских старцев, ни благодатность греческого крещения. На это запретившие и не претендуют. Этим запретом выражена крайняя степень обиды на старшего константинопольского брата.
Хуже от этого станет больше русским, чем грекам. Назло Варфоломею лишим себя поездок на Афон, а русских священников в Германии лишим возможности преподавать русским детям православие в немецких школах, а в Бельгии – получать зарплату от государства. Ведь там это делается через епископские ассамблеи, в которых русским теперь участвовать нельзя, так как их возглавляет константинопольский архиерей. И у Гроба Господня в Иерусалиме тоже русским теперь спокойно не послужить: среди греческих священников-паломников всегда есть духовенство Константинопольского патриархата. Неужели теперь русские будут опрашивать греков у Гроба Господня — конечно же по-русски и по-украински, – «кто из них Павлов, а кто Аполлосов»?
Как могли члены Синода принять столь неудобное для верующих русских людей решение? О ком и как они думали? Похоже, не о рядовых членах РПЦ, которые мечтают о паломничестве на Афон, поездке на Крит или об учебе в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже, который тоже, как и часть русского зарубежья, относится ко Вселенскому патриархату. Но это же все – рядовые. А у духовенства и так уже в последние месяцы возникали проблемы с получением греческих виз. Недавно визу для посещения Афона не дали даже петербургскому митрополиту, по совместительству возглавляющему хозяйственный отдел МП. Интересно, что некоторые из епископов Украинской церкви Московского патриархата в эти выходные успели напоследок съездить послужить на Афон, пока решение о запрете еще не было принято на Синоде. Значит, как «дисциплинарное» оно будет ими соблюдаться.
Теперь положение РПЦ в православном мире будет очень похоже на положение самой России под санкциями. Впрочем, если российское государство этих санкций не хотело, то РПЦ сама создала сложности для своих верующих заявлением о своей полуизоляции. Скорее всего, Вселенский патриарх на это даже никак не отреагирует, а другие поместные церкви, если и выразят поддержку Москве по украинскому вопросу, точно отношения с Константинополем не прервут. Впрочем, не будут торопиться прервать их и с Москвой.
А вот на Украине теперь у Вселенского патриарха и его сторонников руки будут развязаны. Если духовенство Московской патриархии и так с ними не служит и не сотрудничает, то создание там константинопольской церковной структуры может пойти куда быстрее. Минский Синод уже предупредил, что «переход архиереев или клириков из канонической Церкви к раскольникам или вступление с последними в евхаристическое общение [вероятно, через возможные константинопольские структуры на Украине] является каноническим преступлением и влечет за собой соответствующие прещения». Угроза вполне понятна. Но когда на Украине появится Константинопольская митрополия или целая автокефальная церковь, то переход из одной юрисдикции в другую уже не будет вызывать опасений.
Патриарх Кирилл и его окружение настаивают на том, что не может быть «легализации раскола», а независимые церкви должны прийти и раствориться в официальной структуре.
Впрочем, у РПЦ есть другой опыт воссоединения с теми, кто десятилетиями не был с ней в общении: в 2007 году Русская зарубежная церковь воссоединилась с Русской церковью Московского патриархата. При этом от нее не требовалось ни покаяния, ни слияния своих епархий с епархиями МП, ни самоликвидации. Одним из авторов того удачного объединения был о. Тихон (Шевкунов), в настоящее время являющийся псковским митрополитом. Противником — митрополит Кирилл, нынешний патриарх.
Говорят, что в последний год митрополит Тихон пытался убедить Московскую патриархию в том, что с Филарета пора самим снять анафемы, а его структуру как-то вернуть в Церковь, постепенно объединяя с Украинской православной церковью Московского патриархата. Сделать это самим, пока этого не сделал Константинополь.
Неудивительно, что победила линия Кирилла. И привела не к «ликвидации раскола», а к еще большему разделению. Так у одних в 2007 году все получилось, а другие из-за своей жесткости теряют Украину для Русской церкви и для своих же перекрывают пути на Афон и в греческий мир.
Как Российское государство, так и Русская церковь все еще пытаются выстроить свои отношения с Украиной по моделям Российской империи или Советского Союза. Обе уже очевидно не работают. Но, помимо собственного прошлого, можно еще посмотреть вокруг, где немало государств, народы которых еще недавно воспринимали себя как единое целое. Расходились и сходились, но уже по-новому. Великобритания и США. Австрия и Германия. Среди них и православные страны Греция и Кипр, трансграничному единству которых не мешает ни наличие двух правительств, ни двух независимых друг от друга автокефальных церквей, которые сумели выстроить друг с другом отношения на равных.
Впрочем, греческое население Греции и Кипра ощущает себя одним народом, хоть и живущим в разных политических нациях, поэтому и наличие разных церквей не разъединяет. Между Украиной и Россией ситуация сейчас обратная, и именно поэтому единство веры бессильно. В давние времена вера была больше государства, сейчас обе стороны конфликта, включая клириков, часто и охотно демонстрируют обратное: государство для них больше веры.
