Фото: Focus Features/Entertainment Pictures/ZUMAPRESS.com/ТАСС
Главный эффект этой полуторачасовой картины — ее обескураживающая сокровенность, выражаясь по-русски. У каждого зрителя в итоге создается ощущение, что папа Франциск беседует именно с ним. Эти беседы прерываются документальными кадрами: вот папа римский посещает тюрьмы, где омывает ноги заключенным; а вот он в детской клинике — целует больных детей. Франциск выступает перед членами американского Конгресса, предупреждая о новой опасности ядерной войны, на Сицилии встречается с беженцами, в Боливии посещает трущобы…
— Режиссер, поставивший себе целью снять фильм о папе римском, вряд ли мог надеяться на скорый и тем более положительный ответ. Но только не в вашем случае. Как я понимаю, церковь сама стала инициатором этого фильма?
— Все так. Как вы знаете, Хорхе Марио Бергольо, сын итальянских эмигрантов в Аргентине, а ныне папа Франциск, во многих вещах стал первопроходцем. Он первый папа-иезуит, первый представитель американского континента, а также первый, кто выбрал себе имя в честь Франциска Ассизского, известного святого и реформатора церкви, посвятившего свою жизнь защите интересов бедных. Все это я знал, конечно, но, когда в конце 2013 года в мой офис пришло письмо с вензелем Ватикана, приглашающее меня обсудить новый совместный проект, я, естественно, был удивлен и даже смущен. Конечно, мне был интересен папа Франциск, однако снять фильм с его участием не входило в мои, даже самые смелые, планы. Между тем Ватикан обещал обеспечить все необходимые условия, открыть бесценные архивы и дать полную свободу действий во время съемок и после них. Конечно, я сразу согласился, но с проектом пришлось немного подождать. Нужно было завершить другие фильмы, а также написать эскиз сценария для этого фильма — иначе были бы проблемы с финансированием. В итоге начали съемки три года спустя, в начале 2016 года. В качестве жанра выбрали не традиционную для документального кино форму вопросов и ответов, а парадоксальную — форму беседы «наедине со всем миром». Конечно, я подготовил темы, которые мне хотелось бы обсудить. Но меня нет в кадре, там даже не слышно моего голоса. Папа смотрит и говорит прямо в камеру, то есть с каждым зрителем напрямую, минуя посредников. Поэтому получился не фильм-биография, а бегло нарисованный портрет и личное путешествие человека, который хочет быть услышанным. Очень долго у картины не было названия. Но когда я посмотрел отснятый материал, пришло на ум, что самое подходящее название должно охарактеризовать папу как человека слова: он живет по правилам, которые сам же и проповедует. Эти правила не для христиан или не христиан, а для всего человечества. Его интересуют многие темы: защита окружающей среды, справедливость и равенство, нищета и миграция, семья и положение женщины в обществе. Но все эти темы можно свести к одной: «забота об общем благе». В мире, где у каждого своя повестка дня и свои политические интересы, этот человек выступает за социальный баланс между 20 процентами человечества, которым принадлежит более 80 процентов благ мира, и всеми остальными, кто вынужден довольствоваться остатками с этого стола. Задача нелегкая, но важная и ответственная.
— Интересно, каков папа римский в быту, в общении, при решении каких-то технических вопросов? Как произошла ваша первая встреча?
— Когда я впервые приехал в Ватикан, то страшно нервничал. К нашей первой съемке мы готовились сильно заранее. Таким образом, к моменту начала работы мы были более чем готовы. Я предупредил свою команду, что наша работа в этот раз будет особенной, хотя бы потому, что мы будем снимать человека, а не актера; у него не будет макияжа, а у нас — возможности снимать дубли. И поэтому мы должны быть ко всему готовы. И вот в назначенное время дверь открывается, и он входит. Один. И начинает пожимать руки, всем без исключения, всей моей команде, не делая различий между осветителем и продюсером. У каждого человека, который находился в комнате, было право задавать ему вопросы, и он оказывал одинаковое внимание всем…
Мне часто приходилось встречаться по работе с политиками, не говоря уже об актерах. Так что я всегда с ходу могу определить, когда человек начинает играть. Так вот папа вообще ничего не изображал.
Мы видели просто человека, который любит людей. И когда я спросил, как он поступает, когда ему приходится встречать толпы и толпы людей, он признался, что самая тяжелая часть его работы в том, что он давно уже не может встретиться взглядом с другим человеком. На него смотрят лишь сотни тысяч телефонов и планшетов. Он пытается разглядеть лица и сфокусировать взгляд хотя бы на одном из них — на том, кто смотрит ему в глаза. Мне довелось встретиться с папой четыре раза и каждый раз беседовать по два часа. Не было ни одного вопроса, на который он отказался бы ответить. К каждой из тем он подходит с одинаковой смелостью и искренностью. Когда я затронул вопрос о скандалах в церкви, связанных с педофилией, в его голосе чувствовался гнев; но он старался не дать выхода гневу. Но также в его голосе была и скорбь — о том, что многие его реформы встречают сопротивление со стороны огромной бюрократической машины, которой ему приходится управлять.
— Как вы думаете, почему из всех режиссеров Ватикан выбрал именно вас? Повлияло, вероятно, ваше католическое образование?
— Не могу сказать, что являюсь верноподданным католической церкви, хотя и учился в католической школе. Может быть, я и верующий человек, но в духовном смысле. Формально я знаком с учением католиков, но всю жизнь боялся подобного рода учреждений, потому что они относятся к себе более серьезно, чем к идеям, которые представляют. Все крупные организации страдают этим, в том числе и политические. Но папе римскому невозможно было не поверить. Хотя бы потому что, избрав себе имя Франциска, он и сам ведет очень скромный образ жизни, который на первый взгляд не соответствует его положению и сану. Каждый день он ездит на работу в автобусе, вместе с другими людьми. Когда он приезжал на наши встречи, то выходил из самой маленькой машины, какую только можно себе представить. Он носит одну и ту же обувь уже десять лет. И он свято верит в то, что мы все можем и должны жить скромнее, если хотим, чтобы всем нам в целом жилось лучше.
Почему выбрали именно меня?.. Думаю, Ватикан знает свое дело. Потому что человек, который обратился ко мне с этим предложением, Дарио Вигано, служил министром Ватикана по связям с общественностью. Вигано прекрасно знаком с кино, в молодости ему принадлежал киноклуб, в котором я даже бывал, о чем он и напомнил при встрече. Вигано серьезно изучал кино, писал диссертацию на эту тему. Может быть, ему понравилась духовная сторона моего кино, а может, он почувствовал, что все мои картины сняты о том, что мне действительно близко?.. Ему могло понравиться, что я не пытаюсь критиковать — я лишь отражаю факты, какими я их вижу. Да, вероятно, их устраивало, что я не тот человек, который все критикует и подвергает сомнению. А я, в свою очередь, считаю, что критическое кино слишком переоценено. Критиковать очень легко!.. Нет ничего легче, чем измельчать на куски то, что создано другими. Еще в молодости, когда я подрабатывал написанием статей про кино, мне никогда не нравилось писать разгромные рецензии на фильм. Я всегда стремился писать о картинах, которые мне понравились. Я понимаю, что вел себя вопреки «духу времени», но выявлять противоречия казалось мне потерей времени. Не то что Ватикан так уж боится критики, но в данном случае, видимо, папе просто хотелось доверить свои мысли не аналитическому, не критическому, а любящему уму. Вероятно, поэтому они и выбрали меня?.. Но это в любом случае лишь наши предположения.
— Папа римский говорит в проповедях о самых простых, даже общеизвестных истинах. Почему он избрал такую форму общения?
— Я думаю, что в XXI веке нам нужно напоминать обо всем, что мы принимаем как должное. Например, в Конституциях всех стран говорится о том, что все люди равны. Но наши правительства, как мы знаем, не воспринимают эти постулаты всерьез. Наши экономика и общие принципы прогресса продолжают создавать условия, при которых благополучие одних людей исключает благополучие других. Главной религией всех стран стал рост экономики: все хотят расти вверх. И в погоне за этим ростом забывают о простых вещах. Например, о том, что ценность семьи исчисляется совместным временем, проведенным в общении, а не чем-то другим. Когда папа задавал вопрос молодым родителям: «Играете ли вы со своими детьми?», многие отцы оказывались в растерянности. Они вдруг осознавали, что вместо игр с детьми они просто покупают им iPad или включают телевизор. Другой частный вопрос: «Ложитесь ли вы спать только после того, как заключили мир со всеми членами вашей семьи?». На него тоже не все могли ответить положительно. Меня папа спросил, существуют ли у меня выходные дни и как я их провожу. И я поймал себя на мысли, что у меня нет выходных. А ведь такой день необходим каждому — для восстановления психического здоровья. И мне нужен был папа римский, чтобы об этом напомнить. С того момента, когда папа произнес в камеру: «Мы должны обходиться меньшим и жить скромнее», я начал анализировать свой образ жизни. Конечно, я могу жить скромнее, но не делаю этого! Например, каждую неделю отправляюсь в музыкальный магазин и покупаю там 20–30 компакт-дисков. Мне нравится разбираться в современной музыке. Но многие из этих дисков я слушаю всего лишь раз, а на некоторых — всего лишь одну-две-три звуковые дорожки. И я пришел к выводу, что мог бы покупать меньше. Все мы живем в подобном модусе «желания получить больше».
Папа произносит простые истины тихим голосом. Он говорит о нежности, о том, как она нужна в современном мире, и о том, что ее проявление — признак не слабости, а силы. Вы можете считать его позицию даже в чем-то социалистической, хотя он никогда не принадлежал к левому крылу. Может быть, мы все должны думать «чуть левее» — если напоминание о такой простой вещи, как социальное равенство, ассоциируется с программой «левых». Может быть, нашим правительствам необходимо некое политическое послание в этом духе — потому что очень похоже на то, что избранные нами политики не имеют больше права представлять тех, кого они представляют. Потому что люди, стоящие сегодня у власти, похожи на моральных изгоев, в чьих головах не укладывается простая истина. Например, о том, как важно наладить дружеские отношения с соседями, а не строить новые стены. И пусть найдется в мире хоть кто-то, кто напомнит об этом остальным…
Нам все еще кажется, что кино — это развлечение. Но кино — инструмент политический. И если об этой функции позабыли медиа, то хотя бы режиссерам пора осознать свою ответственность перед обществом. Этот фильм — мой способ нести ответственность перед людьми. Мне важно было передать и распространить послания папы римского, чтобы всеми силами сохранять надежду.
