В конце февраля президент Ирана Хасан Роухани предложил провести в ближайшем будущем референдум по ключевым вопросам государственной политики страны.
И на Западе, и в России, комментируя странное, на первый взгляд, заявление Роухани, почему-то связывали демарш действующего президента Ирана с «репутацией реформатора» и с «недавними протестами» конца декабря-начала января. Тем не менее, большинство экспертов называет это заявление неожиданным, поскольку Роухани находит поддержку со стороны группы иранских правозащитников и ученых, считающих «референдум должен определить политическую судьбу исламского революционного режима». Хотя сам президент всячески подчеркивает приоритет Конституции, т. е. он за сохранение Исламской республики.
Английская The Guardian цитировала: «Сегодня нам нужны все, включая реформистов, консерваторов и всех тех, кто признает конституцию, чтобы добиться развития страны и прогресса. … Если мы не согласны по каким-то вопросам, мы должны обратиться к статье 59 [статья о проведении референдумов в ИРИ — СШ]».
Одно из мнений заключается в том, что в очередной раз ставится под вопрос состояние здоровья рахбора — Верховного лидера Исламской революции аятоллы Сейеда Али Хоссейни Хаменеи. Претенденты на наследство аятоллы более не скрывают амбиций и ожиданий, что сам Хаменеи может поддерживать Роухани, потому что задумал лишить своих офицеров КСИР их экономической составляющей и т.д.
Есть и мнение, что, напротив, аятолла будет против референдумов, дабы не менялось сегодняшнее положение вещей, когда власть «тесного круга» высшей иерархии шиитского духовенства в разы выше полномочий президента, парламента, да и армии с КСИР.
Тем не менее, своими заявлениями Роухани как бы осложнит сложный внутриполитический процесс в Иране. В этой связи ряд американских источников (например, The Atlantic) выдвинул идею о том, что «возникающей непростой ситуацией в стране могут воспользоваться иранские силовые структуры, которые имеют все ресурсы для того, чтобы устранить нежелательные или опасные для себя внутренние факторы».
Что ж, как говорится, все возможно. Но не стоит из Роухани делать некий жупел — раздражитель для иранских силовиков и, тем паче, не стоит сравнивать Роухани с другими иранскими президентами, слывшими «реформаторами». В принципе, Роухани и сам — неотъемлемая составная часть пирамиды иранских силовиков. Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить, что он лично принимал участие в ирано-иракской войне, а большинство современных иранских силовиков, так или иначе, выдвинулись на первые роли именно в связи со своим личным участием в той войне.
Ярый сторонник аятоллы Хомейни, а значит — убежденный сторонник Исламской республики, учившийся в свое время в семинарии Кума — святыни шиитов Ирана, во время войны дослужился до поста замглавкома иранских ВВС. После окончания войны Хасана наградили медалями «Фатх» и «Наср». Примерно в это же время Роухани предложили пост министра разведки Ирана. Он предложение это отклонил, хотя успел немного поработать и на этом поприще. Вскоре после основания Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ) Роухани стал сначала официальным представителем Хомейни, затем его первым секретарем. Последнюю должность он занимал на протяжении 16 лет, с 1989-го по 2005-й. Помимо прочего, в качестве секретаря совета Роухани отвечал за международные переговоры по вопросам ядерной программы. Пресса даже наградила его прозвищем «Шейх-дипломат». Впрочем, Роухани все-таки руководил и разведсообществами Ирана, пусть и не в должности министра. Попав в 1980 г. в парламент, он на протяжении 20 лет проработал там, успев побывать как заместителем спикера, так и главой комитета по безопасности, и все иранские разведки были подотчетны ему. Так что, вполне — силовик.
Далее. Если считать, что происходит «преждевременная» атака на «наследство» от действующего рахбора Хаменеи, то, с одной стороны, вроде бы все «элементы» подходящей кандидатуры налицо: и ярый революционер, и в Куме учился. И в войне участвовал. К тому же — в 1999 г. в Каледонском университете (Глазго) получил ученую степень доктора философии в области государственного права. И считается авторитетом в области именно Исламского права и Исламской законодательной власти. Но есть одно «но». Родной брат президента Роухани, Хуссейн Ферейдун, бывший спецпосланник президента Ирана по ядерной программе, в июле 2017 г. был арестован властями по подозрению в финансовых преступлениях. И до сих пор содержится под стражей и следствием.
Этого достаточно, чтобы понять — демарш Роухани вряд ли стоит связывать с реальным намерением что-либо «вестернизировать» в Иране, не говоря уже об амбициях занять место аятоллы Хаменеи. Последний, кстати, несмотря на преклонность лет, умирать пока не собирается — автор данных строк лично видел Верховного лидера Ирана в феврале 2017 г. в иранском парламенте. Выступал без бумажки, говорил уверенно и твердым голосом, мысли стройны, формулировки по-восточному лаконичны и логичны, передвигается достаточно быстро и уверенно, без посторонней помощи. Проблемы со здоровьем есть, но они не помеха в руководстве крайне сложной страной, находящейся в ситуации экстремальной сложности и напряженности.
Уверены, что истоки демарша Роухани следует искать… в демарше другого важного госдеятеля Ирана, имевшем место несколькими днями раньше, чем были оглашены заявления иранского президента. Речь об экс-президенте страны Махмуде Ахмадинеджаде. Сообщения СМИ были на этот счет скудны. В основном, все ссылались на турецкое полугосударственное агентство Anadolu, которое сообщало 22 февраля, что Ахмадинеджад призвал Верховного лидера Ирана провести досрочные президентские и парламентские выборы «для прекращения политического кризиса», отпустить всех заключенных в тюрем за участие в несанкционированных протестных митингах и др. Ахмадинеджад также призвал к реформированию судебной системы страны. Для продолжения политических реформ, считает он, подобные шаги необходимы.
Выходит, ситуация обстоит так, что о необходимости реформ говорит условный «консерватор», а Роухани, услышавший, что оппоненты требуют досрочных выборов, просто реагирует и защищается. Тут имеет значение, как именно обставил свои требования экс-президент Ахмадинеджад. Оказывается, это было письмо на имя рахбора Али Хаменеи. Отметим, что в самом Иране отношение к заявлениям Роухани и требованиям Ахмадинеджада — различное, и именно точка зрения экс-президента вызвала наибольшие споры и обсуждения. Конечно же, обсуждаются и заявления Роухани, но намного более спокойно.
Вот цитата из письма Ахмадинеджада, которая дает понять, как же получилось, что это письмо предано огласке, причем, видимо, именно по решению самого аятоллы Хаменеи: «Немедленное и свободное проведение президентских и парламентских выборов, разумеется, без разработки Совета стражей, участия военных и институтов безопасности…». И все это Ахмадинеджад именует «неотложной необходимостью».В начале на это письмо отреагировало агентство ISNA, считающееся близким к аятолле Хаменеи, затем это было продублировано госагентством IRNA, причем ответ не был подписан — стало быть, это ответ редакционного совета. Из этого ответа мы узнаем, что, оказывается, дело еще сложней — «президент Махмуд Ахмадинеджад, бывшие и нынешние члены Совета по целесообразности, несколько дней назад в открытом письме на имя Верховного лидера…», ну, а далее те основные требования, о которых мы сообщили выше.
Итак, это не просто позиция экс-президента Ахмадинеджада, так думают, пусть и не все, но многие «бывшие и нынешние члены Совета по целесообразности». Вынуждены еще раз напомнить, что это за госорган в иерархии иранской власти. Как сообщал 14 августа 2017 г. иранский ресурс Mehr News, аятолла Хаменеи назначил новый состав Совета по целесообразности на пятилетний период — т. е. до 2022 года. В январе 2017 г. лидер Ирана назначил Сейеда Махмуда Хашеми Шахруди председателем Совета по целесообразности и вновь назначил генерала, доктора Мохсена Сабзевар Резайи генсеком этого Совета.
Совет по определению политической целесообразности — крайне важный государственный институт. Согласно Конституции ИРИ, этот Совет — совещательный орган при Верховном лидере, который также разрешает спорные вопросы между Мажлесом (парламентом) и Советом стражей Конституции. Именно в Совете по целесообразности формируются основы внешней и внутренней политики, а также определяется направленность ряда сфер деятельности не только законодательной, но и судебной власти. Ведь тот же Совет стражей Конституции имеет исключительное право вносить поправки в конституцию страны, утверждать кандидатуры на высшие государственные посты, в том числе президента, и др. Кроме того, в обязанности совета входит наблюдение за деятельностью Мажлеса. Совет имеет право наложить вето на любой законопроект и вернуть его на переработку в парламент. Контролирует и направляет этот важный орган именно Совет по целесообразности.
В целом из 37 членов Совета по целесообразности только Маджида Ансари — бывшего вице-президента ИРИ по юридическим вопросам (с 12 июля 2016 г. до 9 августа 2017 г.) можно аргументировано назвать условным «реформатором». То есть письмо о «немедленных» досрочных президентских и парламентских выборах — это решение органа, членов которого без одобрения аятоллы Хаменеи просто не назначают. В частности, Ахмадинеджад был инкорпорирован в состав Совета по целесообразности именно по рекомендации иранского рахбора. Еще раз подчеркнем — члены Совета на 90% консерваторы, к тому же из которых около 30−35% — бывшие военные, причем очень высокопоставленные. Действовали ли они и экс-президент Ахмадинеджад самостоятельно, на свой страх и риск или же все-таки согласовали свой демарш (выходит, что против Роухани и его администрации) с самим рахбором Али Хаменеи, — мы вряд ли узнаем в ближайшее время. Однако вернемся к критике, развернувшейся в ISNA/IRNA вокруг письма Ахмадинеджада и членов Совета.
Есть «несколько печальных вопросов», констатирует редсовет ISNA, которые придется задать Ахмадинеджаду, ибо он — это лицо, которое непосредственно отвечало за конституцию на протяжении 8 лет. Дело в том, что досрочные президентские и парламентские выборы просто не предусмотрены Конституцией. В случае президентских выборов, «исключительно в соответствии с принципом тридцати одного, в случае смерти, увольнения, отставки, отсутствия или болезни в течение более двух месяцев, президента его обязанности исполняет первый вице-президент, с согласия руководства страны». И только затем, максимум в течение 50 дней, могут быть назначены выборы нового президента.
Далее — жесткая отповедь: «Согласно пункту 10 статьи 100 Конституции, увольнение президента с учетом интересов страны после решения Верховного суда прерывает его юридические обязанности и лишает голоса в Исламской консультативной ассамблее. Его неадекватность определяется на основе принципа восьмидесяти девяти полномочий руководства. Поэтому требование к Верховному лидеру о досрочных выборах нигде не обсуждалось. Кроме того, акцент на свободные и демократические выборы и призыв к досрочным выборам, которые фактически игнорируют голоса тех, кто полагается на нынешнее правительство и парламент, являются явным противоречием, и эти два требования не могут быть связаны ни с каким аргументом». Если не знать заранее, что кандидатуру Ахмадинеджада в Совет по целесообразности рекомендовал лично иранский рахбор Али Хаменеи, и что именно он утвердил состав этого Совета, то у подписантов письма — угроза досрочной отставки. Но перед нами — Иран, а не Европа, не Америка и не Россия.
Далее подписанты обвиняются в том, что они намекают на то, что «выборы последних лет были спроектированы с участием военных и институтов безопасности и при отсутствии свободы выбора для людей». После чего, с упоминанием также требований о реформировании судебной системы и т.д., и с признанием, что Ахмадинеджад сделал оговорку («Если вы думаете, что это все из-за возвращения к власти, я обязуюсь никогда не сталкиваться с политикой, при условии, что это будет сделано»), поставлен вопрос: а когда сам Ахмадинеджад был президентом два срока, то он думал так же [о необходимости реформирования] или его все устраивало?
Через пару дней на отповедь Ахмадинеджаду и членам Совета по целесообразности, т. е. — и рахбору Али Хаменеи решился известный иранский эксперт-социолог, журналист и бывший политик-«реформатор» Аббас Абди. Причем механика та же самая — вначале агентство ISNA, затем дубляж на госагентстве IRNA. Абди в своем ответе, который, видимо, также был согласован с Верховным лидером Ирана, не только повторяет темы первой анти-ахмадинеджадовской публикации, но и резко критикует его личностные качества — мол, самовлюбленный и ничего не замечающий. Но интересна концовка ответа «реформатора» Аббаса Абди, преподнесенная в виде рассказа, хотя вывод именно по письму Ахмадинеджада: «Письмо Ахмадинежада вытекает из пророчества Абдула Кадира».
Рассказ незатейлив: «Старый знакомый около 2 лет назад отправился на изучение суфиев и дервишей в Южную Индию, город Ниссур, в штате Бангалор, что очень важно в связи с этим письмом. Есть такой известный суфи по имени Абдул Кадир. Они встречаются, и Кадир предсказывает конец иранского руководства. Он является прямым учителем теоретика бывшего правительства [т.е. Ахмадинеджада — прим.] и определенно сообщил ему об этом предсказании. Видимо, вы поняли, что если флаг оппозиции упадет на землю, он будет их непосредственным преемником! Конечно, крайний срок, по-видимому, вышел, и это, вероятно, будет сделано…».
Сказка ли рассказ о «пророчестве» индийского суфия Абдула Кадира, сказать не беремся, но, учитывая последние столкновения в Тегеране и арест около 300 членов иранского суфийского дервишского ордена «Гонабади», в самом Иране к этим факторам относятся серьезно. Тогда выходит, что, инициируя через состав Совета по целесообразности, даже — через «реформатора» Аббаса Абди, «упреждающее напоминание» Роухани, именно сам рахбор Али Хаменеи давит на действующего президента. И тот реагирует. Причем, экспертное сообщество, анализируя его заявления, умышленно или по недогляду, не видит главного: «нам нужны все, включая реформистов, консерваторов и всех тех, кто признает Конституцию».
Таким образом мы стали свидетелями не просто свидетелями призывов о реформах якобы от «противостоящих лагерей». Нет, это промежуточный итог тонкой игры и манипуляций Верховного лидера ИРИ Али Хаменеи с целью консолидировать все команды иранской внутриполитической жизни вокруг не только Конституции ИРИ, но и скрытых стержней Шиизма и всей иранской государственности.
