В 60-е – 90-е годы XIX столетия в Китае особое значение приобрел так называемый «миссионерский вопрос». Речь идет о принявшем значительные масштабы именно в рассматриваемый период явлении, суть которого состояла в противостоянии китайского народа иностранным миссионерам, порой выливавшемся в массовые выступления, отдельные инциденты с убийствами иностранных проповедников, поджогами христианских храмов и т.д. Этот феномен стал заметным фактом в общественно-политической жизни цинского Китая вскоре после заключения им с иностранными державами в 1858 г. Тяньцзиньских международных договоров, допускавших свободное ведение религиозной пропаганды европейскими миссионерами на всей территории Цинской империи. Юридическое оформление беспрепятственности миссионерской деятельности стало толчком к активному расширению масштабов христианской проповеди по всему Китаю. На открывшееся обширное поле деятельности хлынули представители многочисленных, в том числе новых, христианских религиозных течений, прежде не работавших в Китае. В результате здесь, помимо издавна существовавших институтов католичества и протестантизма, возникло множество организаций других религиозных конгрегаций из различных западных государств, активно боровшихся за свое влияние на китайскую паству.
С упрочением положения европейских христианских проповедников в Китае определенным образом изменился характер их деятельности. Отныне миссионеры могли, опираясь на условия договоров и поддержку дипломатических посланников своих государств, действовать практически свободно в своих интересах, порой не особенно считаясь с китайскими законами и настроениями народа и правительства. Нередко возникавшие при этом злоупотребления и становились причинами серьезных столкновений китайцев с иностранными миссионерами. Об этом, в частности, свидетельствуют документальные материалы, в том числе архивные. Эти документы показывают, что волнения среди китайского населения начались почти сразу после заключения Тяньцзиньских договоров, и уже в 60-х годах нередкими стали факты нападений, а также убийств миссионеров в различных районах Китая, прежде всего в приморских провинциях, наиболее открытых для христианской проповеди.
Пиком этой первой волны народных выступлений стал инцидент в Тяньцзине, имевший место в июне – июле 1870 г. и повлекший за собой человеческие жертвы (см. [8, с. 32–44]). Вот как описывает эти события иеромонах Николай (П.С. Адоратский): «Во время летнего пребывания в г. Тяньцзине члена Пекинской духовной миссии иеромонаха о. Исайи (Поликина – С.А.)… он слышал от русских и китайских купцов, что по случаю необычайной засухи, погубившей всю весеннюю жатву, в народе распространились…слухи, приписывающие засуху присутствию в Тяньцзине сестер милосердия и построению там католиками великолепного храма. Генеральный консул (К.А.Скачков – С.А.) сообщил о. Исайе, что несколькими днями ранее было сделано нечто вроде манифестации против сестер милосердия. В один день, когда последние с толпою воспитываемых ими детей прошли по улицам Тяньцзиня в католический храм на молитву, около храма собралась огромная толпа народа, шумевшего и кричавшего, что сестры миссии выкалывают у детей глаза и вырезают сердца, чтобы посредством их творить чары, вроде засухи. Некоторые из толпы имели желание войти в храм, но их не пустили. Толпа волновалась. Благоразумные из китайцев просили католиков дозволить им войти в храм, посмотреть на богослужение и на детей, чтобы потом убедить грубую чернь в нелепости ее подозрений. Но и тех не пустили. На этот раз толпа была разогнана полицией. В ночь на 3 июня выпал обильный дождь. В результате иностранцы несколько успокоились. Между тем в народе распространились новые слухи… 9 июня народ бросился на французов. Жертвами стали все члены французского консульства, 2 католических миссионера и 9 сестер милосердия, всего 18 человек, а также 3 русских купеческого звания: 2 новобрачных Протопоповых и 1 приказчик Басов. Их приняли за французов и убили. Было еще 3 русских… на них напали, но, убедившись, что это русские, довели их до квартиры и отпустили без вреда. О. Исайя выехал из Тяньцзиня накануне катастрофы» [7, с. 38–40]((Оригинал письма иеромонаха Исайи (Поликина), посвященный описанию этих событий, был опубликован в ряде российских газет, в том числе в газете «Новое время» от 18 сентября 1870 г., № 256 (см. Приложение).)).
Подозрения европейцев в колдовстве и убийстве китайских детей были весьма типичны в те годы для мышления основной массы китайского населения, однако указанные в приведенном выше отрывке причины волнений – это лишь верхушка айсберга. Глубинные причины народного недовольства иностранными миссионерами были намного сложнее. Многие из подобных фактов представлены, в частности, в обращениях Цзунлиямыня((Главное управление по иностранным делам (династия Цин).)) на имя Российского Посланника в Пекине А.Г.Влангали за 1871 г. «С тех пор как между Китаем и иностранными державами были заключены совместные договоры, – говорилось в одном из них, – вначале обе стороны получали выгоду, и между ними не было обмана… Однако ныне существуют проблемы с миссионерами. Слишком много злоупотреблений [с их стороны]… В местах, где широко действуют миссионеры, они вызвали к себе враждебное отношение со стороны населения. Более того, из года в год становится все больше мест, где [происходят] различные инциденты, и [теперь] уже [трудно] сохранять мирные отношения…
С тех пор, как [Китай и европейские державы] обменялись трактатами, адептами [христианского] учения стали в основном недостойные люди. Хотя они следуют учению, которое призывает людей к добру, они презирают [других] людей. Они не уважают чувства народа. Притом новообращенные не раз опирались на влияние миссионеров и третировали простой народ. Народ тем более не мог мириться с этим. [Результатом стала] взаимная вражда между народом и миссионерами. Имели место ссоры и провоцирование инцидентов. Но как только местные власти пытались разобраться [в этих делах], миссионеры брали под свое покровительство своих верующих, тем самым выступая против властей. Чувства народа еще более восстановились против них. Более того, китайцы – преступники и мятежники, подстрекавшие к бунту… чтобы спастись, принимали христианство и, опираясь на свое влияние, провоцировали беспорядки. В простом народе еще более накапливался гнев. Гнев перерастал в ненависть. Ненависть перерастала в противостояние. В различных местах народ, не понимая разницы между протестантами и католиками, в целом выражал недовольство христианством. Не зная различий между странами Запада, народ выражал общее недовольство в отношении всех иностранцев. Так и возникло яблоко раздора» [6, л. 5].
Эта же мысль прослеживается в следующем документе: «Раньше проповедники, жившие в Китае, соблюдали китайские законы и обычаи; они не позволяли себе самостоятельно (без ведома властей – С.А.) открывать школы и нарушать законы государства и приказы чиновников; [они не] злоупотребляли привилегиями и не превышали свои права… Ныне же у людей появились подозрения [относительно их действий]…
Миссионеры издавна вели в Китае проповедь. Они должны были подчиняться контролю со стороны местных властей. Однако, вопреки ожиданиям, [они проявляют] высокомерие и противятся местной администрации. И разве не верно, что [в результате]… и их верующие–христиане стали себя вести [так же вызывающе]…
Случается, что [совершившие] преступление христиане скрываются, а [миссионеры] не соглашаются выдать [их] властям, [мешая тому, чтобы они] были наказаны в назидание другим. Бывает даже так, что [лица], совершившие преступление и находящиеся под следствием, принимают крещение и вследствие этого их берут под покровительство. Во всех провинциях, где христиане оказываются втянутыми в судебные тяжбы, в конце концов находится миссионер, который вмешивается в дела местных властей…
В провинции Гуйчжоу люди, исповедующие христианство, в случае возникновения судебного дела и предъявления им иска, невзирая на причину судебного дела, непременно называют себя христианами в расчете на [то, что это создаст им] преимущество. Понятно, что в этом проявляются закоренелые пороки. Добавим к этому и то, что во всех провинциях после того, как простые люди вступают в брак, если одна семья исповедует христианство, а другая нет, то сразу же принуждают семью неверующих расторгнуть брак. Когда в одной семье лица старшего поколения принадлежат к христианству, а младшего – нет, то первые тут же заявляют о непочтительном отношении к родителям со стороны неверующих детей. А миссионеры их в этом поддерживают. И таких фактов очень много. Все они вызывают глубокую ненависть народа…
Миссионеры уже давно проживают в Китае. В начальный период они и китайские подданные доверяли друг другу, не вызывая у последних негодования, ненависти или подозрений. Обе стороны могли действовать чистосердечно. Сейчас же все дела, совершаемые верующими, не соответствуют представлениям китайского народа. Возьмем к примеру дело о возвращении храмов. За последние годы во всех провинциях и местах выплачиваются компенсации храмам, вне зависимости от того, имеются ли у народа какие-либо возражения. [Миссионеры] упорно требуют компенсации и настойчиво указывают шэньши((Местные влиятельные помещики и отставные чиновники (джентри).)) и народу на прекрасные здания как на бывшие ранее [христианскими] храмами, вынуждая народ уступать [им их]. Вплоть до того, что требуют передавать [в качестве] компенсации даже землю… а также общественные дома и храмы, являющиеся местами наибольшего почитания знати и простого народа. Миссионеры не выплачивают стоимости [здания], [а просто]… вынуждают передавать [им их]» [1, лл. 10–13]((Китайские тексты цитируемых документов даются в нашем переводе.)).
Излагая подобные суждения по «миссионерскому вопросу», официальные представители цинского правительства заявляли, что если европейские миссионеры и далее будут действовать подобным образом, то народные волнения неизбежны и центральная власть не сможет защитить христианских проповедников от народного гнева.
Судя по ведомственной переписке, российские политические деятели и дипломатические круги достаточно четко представляли себе истинные причины антииностранных выступлений в Китае, связывая их прежде всего с негативной ролью иностранных миссионеров. В этой связи весьма характерны некоторые документы, дающие представление о позиции правительства России по данному вопросу. Так, поверенный в делах в Пекине К.В.Клейменов в депеше от 17/29 мая 1891 г. за № 6, в частности, отмечал, что «причины этих волнений и погромов коренятся в недовольстве ученых и китайских землевладельцев на католические общины за стремление к приобретению лучших земельных участков и за безразборчивое покровительство своим прозелитам в спорах и тяжбах их с китайцами–язычниками» [2, л. 21 об.].
Интересны также суждения по данному вопросу российского консула в Фучжоу Н.А.Попова, который в донесении от 26 июля 1895 г. за № 64 российскому посланнику в Пекине сообщал: «Причиной враждебного отношения китайцев к миссионерам служит не столько стремление последних к разным наживам, сколько вмешательство их в частные дела китайцев и принятие под свой протекторат китайцев-христиан в их столкновениях с китайцами-нехристианами. А так как миссионерские общества крайне неразборчивы в принятии китайцев в число христиан – для них важно количество новообращенных, но не качество их – то отсюда постоянно возникают у миссионеров разные дела по защите китайских христиан от китайцев-язычников, хотя эти дела почти никогда не имеют никакого отношения к религии. Это вмешательство миссионеров и служит главной причиной того, что, с одной стороны, в числе китайских христиан очень много людей порочных, принявших христианство только лишь для приобретения покровительства со стороны миссионеров, для прикрытия своих беззаконных действий, а с другой – враждебного отношения китайцев-нехристиан к миссионерам, прибегавших даже к составлению приговоров о невпуске последних в свои селения, [сопровождая их] отказом отдавать им в аренду дома или земли для постройки таковых.
Кроме того, миссионеры, живя среди китайцев, очень часто обнаруживали нескрываемое неуважение к китайским обычаям, забывая, что они для китайцев настолько же дороги, насколько европейские – для европейцев.
Все это вместе взятое служит основанием для тех далеко недружественных, если не прямо враждебных отношений, которые существуют между миссионерами и китайцами. Это явление тем более обращает на себя внимание, что, по отзывам как самих миссионеров, так и путешественников, народ внутри страны значительно снисходительнее и добродушнее, чем в портах.
Из всего сказанного мной ясно, что причина всех недоразумений между китайцами и миссионерами заключается в ненормальной постановке в Китае миссионерского дела. Устранить эту ненормальность можно принятием европейскими правительствами следующих мер: 1) воспретить миссионерам вмешиваться в частные дела китайцев, не имеющие отношения к религии, и предложить консулам не принимать такие дела под свое покровительство; 2) воспретить миссионерам какие бы то ни было коммерческие предприятия как несогласные с высокой целью распространения христианского учения; 3) немедленно увольнять из миссий тех миссионеров, которые подали повод китайцам к враждебному настроению против миссионеров; 4) воспретить миссионерским обществам посылать внутрь страны девиц, неподготовленных к миссионерской деятельности и скорее могущих, по незнанию китайских обычаев, служить соблазном, чем содействовать распространению христианства» [3, лл. 35–39 об.].
Особенно любопытен для характеристики позиции российской дипломатии в Китае, где назревал взрыв народного недовольства действиями иностранных миссионеров, следующий документ, представляющий собой копию с депеши Российского посланника в Пекине от 7 ноября 1891 г. В нем представлено мнение русских дипломатов относительно того, насколько выступления китайского населения против европейских миссионеров могут негативно повлиять на положение Российской духовной миссии в Пекине. «Серьезные беспорядки, происходившие несколько месяцев тому назад на берегах Янцзыцзяна, не могли не обратить на себя нашего внимания. Хотя число наших подданных в Китае, обосновавшихся… по преимуществу в Ханькоу и Тяньцзине, сравнительно весьма ограничено, тем не менее, мы были в праве и были обязаны принимать меры для защиты их от могущей грозить опасности. С удовольствием отмечая, что ни один из русских подданных до сего дня ни разу и ни под каким видом не был затронут китайской чернью, мы в то же время не можем не признать, что Императорскому Правительству неудобно было бы держаться в этом деле совершенно в стороне от других Держав, имевших несравненно больше оснований жаловаться на беспорядки в Китае. Чувство гуманности и политического приличия обязывали нас к этому. С другой стороны, однако, нельзя не признать, что наше положение в Китае существенно отличается от положения других Держав. У нас нет, подобно им, тысяч миссионеров, рассеянных во внутренности Китая, – духовная миссия же наша в Пекине находится на совершенно исключительном положении. Благодаря этому нам и не приходится столь же живо, как другим государствам, имеющим Представителей в Пекине, принимать к сердцу опасности, которым могли бы подвергнуться христианские миссионеры, представляющие главный предмет ненависти китайского народа и тайных обществ, и часто, между прочим, сами дававшие повод к насилиям, жертвами которых они затем становились. Я убежден, что если бы, на несчастье, беспорядки возобновились, то наши канонерские лодки, стоящие в Ханькоу и Тяньцзине, совершенно обеспечат наших подданных убежищем; что же касается до их имущества, то рано или поздно Китайское правительство вынуждено будет его возместить» [4, л. 118 об.].
Таким образом, можно видеть, что чересчур энергичная деятельность самих европейских миссионеров, вызывавшая в китайском населении ненависть ко всем иностранцам вообще, и являлась причиной «миссионерских инцидентов», или антимиссионерских инцидентов. Европейские проповедники брали под свою защиту китайцев-христиан в случае их конфликтов с нехристианами или местными властями, хотя эти христиане подчас отказывались платить налоги и не подчинялись распоряжениям чиновников. Под предлогом возвращения церковного имущества миссионеры незаконно захватывали общественные здания и храмы. Более того, они часто обращались к консулам и посланникам в Пекине с требованиями заставить центральное правительство защитить китайцев-христиан, отправить в отставку неугодных миссионерам чиновников. Под нажимом западных дипломатов, нередко прибегавших к военным угрозам (с помощью канонерок), цинское правительство зачастую было вынуждено идти на уступки, что вызывало открытое недовольство в стране, постепенно приобретавшее все более широкие масштабы.
Первая волна антимиссионерских выступлений, прокатившаяся по Китаю в 1868–1871 гг., в определенной степени снизила темпы роста европейских религиозных миссий и, соответственно, привела к некоторому спаду их активности в 1871–1874 гг. Однако с 80-х годов численность работавших в Китае миссионерских обществ вновь стала увеличиваться, что явилось причиной новой волны народных выступлений, охвативших всю страну.
На фоне энергичных и порой агрессивных действий католических и протестантских миссионеров положение Пекинской духовной миссии (далее – ПДМ), являвшейся единственным представителем восточной ветви христианства в Китае, выглядело иным в силу более чем скромных масштабов ее деятельности. Четкое следование российскими миссионерами предписанным правилам осторожности в действиях и весьма ограниченные возможности для ведения активной проповеди оставляли ПДМ за пределами серьезной конкуренции с представителями католичества и протестантизма. Одновременно отсутствие у России «миссионерской проблемы» создавало ее дипломатам благоприятные условия для удачных политических ходов и выработки правильной политической линии в отношении Китая и других стран. При этом дипломатические представители России исходили из уверенности в том, что русским подданным в Китае вообще и в Пекине в частности, никакая опасность угрожать не может, поскольку характер отношений двух соседних государств был совсем иным, нежели у Китая с другими, западными державами. Российское правительство, считая миссионерскую деятельность православного духовенства в Китае не слишком перспективной и даже опасной, стремилось поставить ее под свой контроль, а все усилия направляло на развитие политических и экономических связей с Цинской империей. Чувствуя свое особое положение в Китае по сравнению с другими европейскими государствами, Россия стремилась воздерживаться от поддержки западных держав в силовом воздействии на Китай, предпочитая традиционную роль посредника.
Русская дипломатия полагала, что в этом случае Российская империя может только выиграть, поскольку:
«1. Китай убедится воочию, кто ему друг, кто – недруг;
2. Если исход борьбы будет в пользу Китая, то европейцы потеряют там часть своих привилегий, касающихся почти исключительно морской торговли, но так как для нас весьма желательно уменьшение торговли европейцев с Китаем, чрез что наши сухопутные торговые сношения могут только выиграть, то нам нет оснований опасаться такого исхода.
Единственное неудобство в этом случае будет заключаться в том, что Китай, уверовав в свои силы, сделается в будущем менее сговорчивым относительно нас, но это неудобство ничтожно в сравнении с выгодами, приобретаемыми нами с расширением нашей торговли.
3. Если победа будет на стороне европейцев, то все то, что они выговорят себе, будет относиться и к нам, так как мы, на основании трактатов, пользуемся всеми преимуществами наиболее благоприятствуемой державы. Легко может быть даже, что в этом случае нашему представителю удастся, в конце концов, выговорить в нашу пользу и более, чем европейцам, подобно тому, как это было сделано графом Игнатьевым в 1860 г. в Пекинском договоре» [5, лл. 80–81].
Иначе говоря, отсутствие активной проповеди православия российскими миссионерами в Китае лишь благоприятствовало России в ее стремлении осуществлять миролюбивый внешнеполитический курс. Что касается «миссионерского вопроса», то в рассматриваемый период (60-е – 90-е годы XIX в.) проблема столкновений с китайцами почти не коснулась российских миссионеров, хотя в последующие годы им пришлось вплотную столкнуться с ней. Долгие годы накапливавшееся в китайском народе возмущение в конце концов, вылилось в охватившее весь Китай движение ихэтуаней (1898–1900), среди жертв которого оказались и члены Пекинской духовной миссии вместе со своей паствой.
Литература
1. АВПРИ, ф.188, оп.761, д. 32.
2. АВПРИ, ф. 143 (Китайский стол), оп. 491, д. 763.
3. АВПРИ, ф. 143 (Китайский стол), оп. 491, д. 180.
4. АВПРИ, ф. 143 (Китайский стол), оп. 491, д. 763.
5. АВПРИ, ф. 143 (Китайский стол), оп. 491, д. 763.
6. АВПРИ, ф. 188 (Миссия в Пекине), оп. 761, д. 32.
7. Николай (Адоратский). Исторический очерк католической пропаганды в Китае. Казань, 1885.
8. Монина А.А. Из истории тяньцзиньских событий. – Краткие сообщения Института народов Азии. 1962, № 55.
