Ватикан пригласил епископов со всех концов Земли, чтобы поговорить о защите детей и подростков от насилия со стороны священников. Католическая церковь готова продемонстрировать, что открыта к тяжелому и ответственному разговору даже по самым неприятным для себя вопросам
21 февраля в Ватикане открывается беспрецедентное собрание, которое должно выработать ответ Католической церкви на проблему сексуального насилия со стороны священников. Работа собрания должна продлиться до 24 февраля. При этом папа римский предполагает участвовать в его заседаниях ежедневно. Частью запланированных мероприятий станет также траурное богослужение по жертвам насилия, которое посетят участники заседаний.
Для оценки открывающейся в Ватикане встречи необходимо, по-видимому, понять всю сложность вызова, перед которым в настоящее время оказалась Католическая церковь. В определенном смысле это один из примеров, как самая крупная христианская конфессия отвечает на те вопросы, которые могут быть ей заданы, если угодно, самим духом времени. Причем дело здесь не в частоте случаев сексуального насилия со стороны священников и даже не тяжести подобных преступлений. Просто не замечать именно эту неприглядную сторону церковной жизни, либо отделываться общими словесными осуждениями сейчас оказывается невозможным.
Сложно судить о том, насколько сексуальное насилие священников в отношении несовершеннолетних давнее и распространенное явление внутри Католической церкви. Любые разговоры и свидетельства об этом до XX века будут, скорее, смутными слухами. Можно лишь предположить, что в сильном иерархическом институте, состоящем из несемейных мужчин, которые по роду своих повседневных занятий общаются с несовершеннолетними, в том числе и наедине, а в случае попечения над различными заведениями для бедняков и сирот имеют над ними прямую власть, для подобного насилия создавалась благоприятная среда. Из этого, впрочем, не следует и то, что сама Католическая церковь была организацией насильников. Пожалуй, правильнее будет сказать, что она не была склонна выносить эти темные стороны своей внутренней жизни на обсуждение, тем более что и языка для такого обсуждения в европейской культуре фактически еще не было, и горячие критики церкви предыдущих эпох предъявляли ей самые разнообразные обвинения: от равнодушия к людским бедам до желания остановить политический и социальный прогресс. В этих инвективах также находилось мало места обсуждению темных пороков католических священников, возможно, потому, что сами эти темы были табуированы даже для антицерковных критиков.
Времена, однако, меняются. Широкое обсуждение случаев, когда католические священники проявляли и проявляют нездоровый интерес как к несовершеннолетним, находящимся под их опекой, так и к молодым семинаристам, началось в последнее десятилетие прошлого века. Особенно серьезно тему освещали американские СМИ. С учетом того, что американское общество в целом достаточно скептически относилось к авторитету Католической церкви, широкую огласку подобных инцидентов именно в США вряд ли стоит считать случайной. Тем более что девяностые годы стали для Америки эпохой коллективных исков со стороны жертв различного рода несправедливостей, в том числе совершенных в прошлом. И церковь выглядела как вполне перспективный ответчик (многие подобные разбирательства в девяностые и в начале нулевых в США действительно закончились выплатой жертвам различных компенсаций).
Однако, если бы дело заключалось лишь в желании американских юристов выиграть потенциально выгодные иски, подобные разбирательства имели бы, скорее всего, достаточно ограниченный эффект. Но оказалось, что первые же громкие дела стали спусковой пружиной, которая запустила аналогичные разбирательства в самых разных странах. Как оказалось, рассказать об этом, зная, что их выслушают, готовы многие.
Учитывая как неприглядность, так и крайнюю деликатность темы, Ватикан старался реагировать на проблему достаточно осторожно. Хотя еще в начале XXI века при понтификате Иоанна-Павла II епископам на местах вменено в обязанность докладывать в Рим обо всех подозрениях в педофильских тенденциях со стороны священников, а сами сексуальные действия в отношении несовершеннолетних (не обязательно предполагающие пенетрационный секс) стали рассматриваться как тяжкое нарушение канонического права, влекущее за собой запрет на служение. Впрочем, практическое рассмотрение подобных случаев, а также вскрывающиеся истории о том, как церковные иерархи, уличая какого-либо священника в неподобающем интересе к несовершеннолетним, ограничивались переводом его в другие приходы, не убеждали в искренности желания церкви разобраться с крайне неприятной проблемой.
Представители Католической церкви подчеркивали, что большинство скандалов, связанных с сексуальным злоупотреблением священников, относятся к прошлому и происходили несколько десятилетий назад. Так что в каком-то смысле для Католической церкви расследование скандалов, связанных с сексуальным насилием, оказалось ее собственным опытом обращения с тяжелым прошлым. Хотя за каждой христианской и не только христианской конфессией может числиться внушительный список гораздо более тяжелых исторических грехов, в данном случае речь идет не о событиях многовековой давности и не о тех фактах, которым можно давать разную трактовку, а о безусловных страданиях конкретных детей или подростков, которые доверились священникам или находились от них в зависимости. И в этом смысле признание действительности таких страданий и поиски ответов на вопрос, как избавить церковь от этого порока, оказывается вызовом современности.
Хотя расследование подобных скандалов началось раньше, чем наступила эра #metoo, заявленные этим феминистским движением новые стандарты в подходе как к самой проблеме насилия, так и к его жертвам и исполнителям, дополнительно обостряют ситуацию для Католической церкви. В каком-то смысле церковь воплощает квинтэссенцию социального зла, на которое указывают борцы с культурой сексуального насилия: это иерархическая мужская структура, обладающая одновременно огромным символическим авторитетом и реальной властью. И некоторые члены этой иерархии готовы использовать этот ресурс для своих темных целей.
Как может ответить церковь? Ответ, который предлагает папа Франциск, — не окончательная расстановка точек (едва ли это возможно в столь сложном вопросе), но стремление к действительно серьезному разговору. На заседание в Ватикан приглашены представители всех епископских конференций (то есть основных административных единиц Католической церкви, отвечающих за церковное управление в тех или иных странах), а также представители некатолических церковных структур, признающих главенство папы. В Ватикане подчеркивают, что участвовать в заседаниях будут не столько ученые и богословы, сколько пастыри, которые сами работают с верующими. Фактически это собрание иерархов всего католического мира, которые должны выработать общее отношение к проблеме сексуального насилия со стороны священников. С учетом того, что Католическая церковь — всемирная структура, действующая в регионах с разными культурными нормами и стереотипами, разговор этот будет крайне непростой. В частности, для некоторых стран третьего мира большую проблему представляют не педофилические наклонности священников, а их домогательства к вполне совершеннолетним девушкам, что далеко не всегда похоже на традиционный сюжет европейских анекдотов. Сессии ватиканской встречи будут посвящены выслушиванию свидетельств жертв и активистов, борющихся с проблемой педофилии внутри церкви, при этом участники заседания должны отдельно выслушать мнения как мужчин, так и женщин (среди докладчиц буду представлены журналистки, члены духовных организаций и эксперты Римской курии) о тяжести сложившейся ситуации и о том, что и как можно сделать. Возможным результатом может стать появление документа, в котором будет прописано, как должен поступать каждый епископ, сталкиваясь с проблемой педофилии священников. Франциск говорил о возможной выработке «катехизиса» по этим вопросам. Этот документ не будет спущен «сверху»: его выработают сами участники, представляющие разные страны и культурные традиции. Теперь, однако, различие ситуации в разных регионах мира уже не станет поводом для игнорирования проблемы — она осознается как общий недуг, разъедающий церковь изнутри.
Едва ли общецерковный разговор, намеченный Ватиканом на ближайшие дни, будет простым. Церкви предстоит ответить как на многие острые вопросы со стороны общества, так и провести тяжелый внутрицерковный диалог — и неизвестно, что окажется проще. Тем не менее Католическая церковь показывает, что готова к такому разговору, и приглашает на него пастырей со всего мира. И это полезный пример не только для католиков.
