Солидарность с уйгурами становится в Джакарте фактором внутриполитической конкуренции
В конце декабря минувшего года в Джакарте перед зданием китайского посольства в южной части столицы прошла демонстрация в поддержку уйгурских мусульман. «Китай должен прекратить геноцид этнических уйгуров», «Более миллиона уйгуров незаконно задержаны в Китае, Индонезия должна высказать свой протест», – гласили надписи на баннерах митингующих.
Всего на улицы столицы, несмотря на проливной дождь, обернувшийся позднее стихийным бедствием, по оценке одного из организаторов, вышло около 10 тыс. человек. На аналогичной акции в городе Паданг (столице провинции Западная Суматра), организованной местным отделением Союза индонезийских мусульман, присутствовало, по сообщению главного индонезийского СМИ – газеты Kompas, несколько сотен человек.
Организаторами акции в столице Индонезии стали «Фронт защитников ислама» и представители «Акции 212», присутствовали активисты «Национального движения защитников фетв», видные исламские богословы. Председатель «Фронта защитников ислама» Ахмад Собри Лубис заявил: «Мы должны бороться за создание исламского халифата. Мы должны продвигать сотрудничество со всеми исламскими странами, укреплять единство мусульманских стран. Объединим экономики исламских стран, чтобы нам больше не угрожала интервенция ни доллара, ни юаня», – завершил он свое выступление, предложив создать единый парламент исламских стран и общие вооруженные силы. Его коллега из «Акции 212» Сламет Маариф отметил, что «нарушения прав и свобод уйгурских мусульман уже превысили все разумные пределы». Ранее в происламских индонезийских СМИ были опубликованы новости о призывах со стороны индонезийских богословов прервать дипломатические отношения с Китаем и бойкотировать китайские товары.
Несмотря на то что все вышеперечисленные объединения представляют крайне правое крыло политического спектра и периодически балансируют на грани признания их экстремистскими сообществами, они имеют связи и влияние в более умеренных правых индонезийских партиях. Представители упомянутых групп выражают взгляды, популярные среди необразованного бедняцкого большинства 260-миллионного населения Индонезии. Например, индонезийский сегмент Facebook после саммита исламских стран в Малайзии (19–21 декабря 2019 года), одним из направлений деятельности которого была заявлена защита прав уйгурских мусульман, пестрел призывами простых индонезийцев защитить единоверцев от китайского коммунистического произвола. Сходная ситуация наблюдалась во время кризиса вокруг проблемы рохинджа, которых изгоняли из Мьянмы в 2017 году. Тогда чаяния миллионов простых индонезийцев нашли отклик у руководства страны, обеспокоенного практической задачей избрания в непостоянные члены СБ ООН. Защита прав мусульманских меньшинств удачно дополняла предвыборную кампанию Индонезии во всемирной организации.
Однако в этот раз воззрения исламских радикалов, обычно попадающие на плодородную почву, разошлись с позицией индонезийского истеблишмента. Министр-координатор (уровень выше министерского) по вопросам политики, права и безопасности Мухаммед Махфуд вызвал для консультации посла Китая в Индонезии. «Я пригласил посла Китая в офис Координационного министерства по вопросам политики, права и безопасности и сообщил, что ситуация с уйгурами раздражает часть индонезийских мусульман. Я часто бываю в Китае, видел мечети, халяльные рестораны и дома мусульман. Все это выглядело вполне безопасно. Почему же такое происходит с уйгурами?» – написал министр-координатор в своем twitter-аккаунте. «После полученных разъяснений все стало понятно, мы не хотим вмешиваться», – продолжил он. Ранее сходное заявление после встречи с китайским послом сделал глава администрации президента Индонезии Мулдоко: «Правительство Индонезии не будет вмешиваться во внутренние дела КНР. Это стандартный принцип международной дипломатии», – цитирует его индонезийский офис CNN. Этот вектор индонезийской политики был в целом обозначен еще год назад бывшим вице-президентом Юсуфом Каллой вскоре после первых публикаций западных СМИ об уйгурской проблеме.
После 30 сентября 1965 года – события в истории Индонезии, которое сейчас чаще всего квалифицируют как неудавшийся госпереворот, в результате которого власть в стране перешла к военным во главе с генералом Сухарто, Коммунистическая партия, численность которой к тому времени достигла почти 2 млн человек, была запрещена. Дипломатические отношения с Китаем были прерваны в 1967 году. Начиная с этих пор и до 1990-х годов КНР считалась источником коммунистической угрозы. В настоящее время Китай находится на третьем месте после Сингапура и Японии по объему инвестиций в экономику Индонезии с величиной вложений в 2,3 млрд долл. Индонезия и Китай пытаются найти точки соприкосновения в ходе реализации проектов «Морской шелковый путь XXI века» и «Индонезия как морская держава». В рамках проекта «Один пояс, один путь» сооружается скоростная железная дорога Джакарта–Бандунг. Совместными китайско-индонезийскими усилиями в провинции Центральный Сулавеси строится индустриальный район Моровали с целью выхода Индонезии на самостоятельную переработку алюминия. Аналогичный проект запущен на Западном Калимантане. Китай инвестирует в реализацию проекта по созданию курортных кластеров «10 новых Бали». Туризм в Индонезии занимает четвертую статью в перечне национальных доходов, а китайские туристы – наиболее быстрорастущая группа путешественников.
Вместе с тем, несмотря на вовлеченность КНР в индонезийскую экономику, китайская карта постоянно разыгрывается в политических баталиях Страны тысячи островов. Простые индонезийцы не любят зажиточных китайцев, в адрес Китая звучат обвинения в недостаточном привлечении к реализации своих проектов в Индонезии местной рабочей силы, велики опасения попадания в долговую зависимость от Поднебесной. Избирательные кампании обоих кандидатов в президенты Индонезии на президентских выборах 2019 года строились на «политике идентичностей». Главным было привлечь на свою сторону наибольшее количество самых многочисленных и влиятельных исламских партий и организаций и откреститься от связей с китайским капиталом.
Однако теперь, когда власть получена, довольные ее распределением не готовы рисковать связями с таким торговым партнером, как Китай, ради призрачных бонусов исламского единства и лидерства в мировой умме. Даже Прабово Субианто, главный оппонент действующего президента на прошедших выборах, ранее выстраивавший союзнические отношения с радикальными исламскими организациями и игравший на антикитайских чувствах, после получения им поста министра обороны заявил прессе в свете недавнего появления кораблей береговой охраны КНР в территориальных водах, которые Индонезия считает своими: «Как бы то ни было, Китай – это дружественное государство». Вспомнили и о том, что поддержка сепаратистских движений Индонезии неудобна из-за стремящегося к независимости индонезийского Папуа.
Индонезийские мусульманские радикалы по вопросу об уйгурах остались с базой поддержки среди населения, но без серьезного политического веса. В этих условиях Китаю ничего не стоит изменить вектор симпатий простых индонезийцев. 11 декабря в издании Wall Street Journal вышла статья о методах, примененных Китаем для перетягивания мусульман на свою сторону. Согласно материалу, Китаю пришлось лишь оплатить поездки в Синьцзян десятку топовых религиозных лидеров, журналистов и блогеров Индонезии. Опубликованные впоследствии материалы подвергались цензуре китайского посольства в Джакарте.
Однако стоить иметь в виду, что мусульманские альянсы в Индонезии не отличаются стабильностью и пока глава МИДа Ретно Марсуди отделывается от журналистов предложениями тщательнее изучать историю вопроса, колумнист главного исламского ежедневного издания страны устами одного из своих героев вопрошает: «Разве мы колония Китая? Разве мы больше не за ислам и гуманизм?» и напоминает, что действия Китая осуждает «Мухаммадия», одна из крупнейших исламских организаций Индонезии. В этих условиях политическая база у радикалов может возникнуть – уйгуров уже поддержали известные и крупные Партия национального мандата, Партия справедливости и развития и Партия единства и развития. Китайский же бизнес, по заявлениям самих индонезийских китайцев, начал выводить капиталы за рубеж уже несколько лет назад, с началом первых громких дел эры «политики идентичностей» в Индонезии. Память о китайских погромах конца 1990-х годов еще слишком свежа.
