Все давно привыкли к тому, что в рядах врагов Ирана числятся Израиль, США, Саудовская Аравия, но куда удивительнее обнаружить там самую близкую персам страну – Таджикистан. Таджики для иранцев единственные на всем свете родственники. Языки друг друга эти народы понимают почти без подготовки. Да, их тесному сотрудничеству мешают вполне естественные причины – крайне закрытый туркменский режим, отделяющий одну страну от другой, религиозные различия (шиизм и суннизм), разная письменность (вязь на основе арабской в Иране и кириллица в Таджикистане). Но даже в таких непростых условиях сотрудничество двух стран могло бы быть выгодно обеим. Собственно, так оно и было, пока в отношения двух стран не вмешались вроде бы совсем далекие вопросы, типа борьбы за сферы влияния на Ближнем Востоке и иранской ядерной программы.
В августе прошлого года по таджикскому телевидению показали и даже несколько раз повторили местный аналог российской «Анатомии протеста». В 45-минутном фильме-разоблачении, снятом по заказу МВД республики, трое мужчин в наручниках рассказывают, как совершали теракты и заказные убийства в конце 1990-х годов. Делали они это, если верить признаниям, по приказу оппозиционной Партии исламского возрождения Таджикистана и, что интереснее, правительства Ирана. Власти в Тегеране, утверждается в фильме, даже выдавали боевикам иранские паспорта на другие имена, чтобы тем было легче скрыться. Подчеркивалось, что среди жертв исламистов были и российские военнослужащие 201-й дивизии.
В июне этого года на экраны вышел еще один фильм – «Невидимые корни». В нем Иран обвиняется уже не в прошлых, а в будущих злодеяниях – в подготовке госпереворота в Таджикистане в 2020 году. Не слишком приятная ситуация для Москвы: союзник из одного крайне проблемного региона (афганская граница) обвиняет партнера из другого проблемного региона (Ближний Восток) в терроризме. Но тогда это казалось не слишком значимым.
Обвинить правительство соседней страны в организации терактов и подготовке госпереворота – дело, конечно, серьезное. Но с точки зрения пропагандистского воздействия – не слишком сильное, что называется, для внутреннего потребления. Едва ли можно было рассчитывать на международный резонанс, предложив зрителю путаное повествование о событиях 20-летней давности с кучей незнакомых ему имен. Да и подготовкой гипотетического госпереворота за рубежом мало кого впечатлишь.
Совсем другое дело – назвать Иран виновником вполне реальной гибели конкретных западных туристов – двух американцев, швейцарца и голландца, убитых в Таджикистане в конце июля. Они были настоящими мечтателями – некоторые уже преодолели на велосипедах Южную Африку, Марокко, Восточную Европу. Но их кругосветный маршрут оборвался в таджикских горах – под колесами пыльной легковушки Daewoo, специально выехавшей на встречную полосу, чтобы их убить.
Атаки с использованием автомобиля, давящего людей, эксперты называют характерным почерком запрещенной группировки «Исламское государство» (ИГ). Такое было в Ницце, такое было в Барселоне. Но таджикские власти назвали других виновных – все ту же Партию исламского возрождения и ее иранских покровителей.
Однако убийство западных туристов привлекло к себе куда больше внимания, чем туманные рассказы о преступлениях 90-х, поэтому очень скоро в антииранских обвинениях Душанбе обнаружились серьезные нестыковки. Новость о том, что ИГ берет на себя ответственность за теракт в Таджикистане, появилась в мировых СМИ за несколько часов до того, как в МВД Таджикистана заявили, что единственный задержанный участник нападения, Хусейн Абдусамадов, признался – он проходил подготовку в Иране и действовал именно от лица Партии исламского возрождения. От чьего лица действовали еще четверо нападавших, следователям спросить не удалось – они, как утверждается в пресс-релизе, оказали сопротивление при задержании и были ликвидированы.
Еще через несколько часов появилась следующая нестыковка: в сеть попало видео, где пятеро молодых боевиков сидят под деревом, на ветках которого растянуто черное знамя «Исламского государства». Наверное, в другой ситуации таджикские власти могли бы заявить: «Это не они!», но было поздно – на сайте МВД уже были выложены фотографии нападавших – как арестованного Абдусамадова, так и четверых его убитых сообщников. На них можно узнать тех же людей, что и на видео со знаменем ИГ.
После этого в течение нескольких дней в таджикских государственных СМИ шел чемпионат по логической эквилибристике. С помощью всевозможных экспертов продвигалась идея о связи «Исламского государства» и Партии исламского возрождения Таджикистана – мол, какая разница, кто совершил теракт, все исламисты одинаковые. У единственного выжившего нападавшего Хусейна Абдусамадова, ко всему прочему, обнаружился еще брат Бахтиёр, который сидит в тюрьме за причастность к Исламскому движению Узбекистана, а эта группировка еще в 2014 году присягнула на верность ИГ. Один брат в Партии исламского возрождения, в другой в ИГ – чем вам не доказательство тесного сотрудничества?
Почему тогда Иран одной рукой помогает Партии исламского возрождения, а другой – воюет с ИГ в Сирии, таджикские политологи так и не смогли разъяснить. Положение спасла прокуратура, сделавшая примирительное заявление: видео с флагом ИГ было записано злодеями из Партии исламского возрождения для отвода глаз, чтобы пустить следствие по ложному следу. В таком случае мучиться и доказывать связь между двумя совершенно разными организациями на официальном уровне больше не нужно. Хотя на экспертном уровне попытки связать Иран и «Исламское государство» в Таджикистане продолжились.
Реакция Ирана на столь серьезные обвинения на первый взгляд была мягкой. В Тегеране ограничились скупым заявлением, что они «категорически отвергают» причастность к теракту, а затем вызвали в МИД таджикского посла.
При этом возможностей ответить Таджикистану у Ирана достаточно: например, национальная авиакомпания Tajik Air хоть раз в неделю, но все еще летает в Тегеран. Список контактов на государственном уровне только в этом году и вовсе можно назвать внушительным. Так, в апреле, то есть уже после крайне резких заявлений Душанбе, на встречу с президентом Эмомали Рахмоном спокойно приезжал иранский глава МИД Джавад Зариф и даже обсуждал «сотрудничество в рамках региональных и международных организаций». Иными словами, до уровня армяно-азербайджанских или даже российско-украинских отношений Тегерану и Душанбе еще очень далеко.
Незаметны даже попытки иранцев ответить на обвинения в СМИ, а ведь теоретически они могли бы напомнить, что это таджикский, а не иранский полицейский Гулмурод Халимов был «министром войны Исламского государства». Однако у Тегерана совсем другая, несколько примирительная риторика. Даже в сообщении МИД Ирана о вызове посла Таджикистана есть слова, что Тегеран готов помочь в расследовании теракта.
Очевидно, что инициаторами охлаждения отношений стали именно таджики. На вопрос «почему?» в Тегеране отвечают почти однозначно: это влияние Саудовской Аравии – главного врага Ирана, инвестирующего приличные средства в Таджикистан.
Влияние саудовцев в Таджикистане действительно есть. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть недавнее интервью посла Абдулазиза аль-Бади таджикскому агентству «Авеста». «Саудовская Аравия не из тех некоторых стран, которые в лицо заявляют о вечной дружбе с таджикским народом, но в то же время вонзают нож в спину», – говорит посол. И тут же поясняет, что он имеет в виду «сомнительную и подозрительную деятельность Ирана в Таджикистане».
Другие эксперты, как в России, так и в Иране, называют еще одну причину. Это деньги опального иранского бизнесмена Бабака Занджани. Раньше он занимался экспортом иранской нефти в обход санкций, а теперь приговорен на родине к казни за хищение $2,7 млрд. В Тегеране считают, что эти деньги Занджани спрятал в одном из таджикских банков; в Душанбе отвечают, что ни о каких миллиардах не слышали. Но если обвинения Тегерана хоть на чем-то основаны, то для Таджикистана это огромные деньги – при сумме госрасходов $2,1 млрд за 2017 год заначка Занджани могла бы оказать огромное влияние на таджикскую политику. Торговлю, конечно, терять жалко, но $2,7 млрд – это товарооборот Таджикистана с Ираном почти за 20 лет.
В Москве на противостояние Душанбе и Тегерана официально никак не реагируют. Несмотря на неловкие попытки Таджикистана указать, что коварная Партия исламского возрождения убивала и россиян тоже, это вряд ли заставит российских дипломатов заступаться за одну из сторон.
С другой стороны, именно сейчас, когда против Ирана снова введены американские санкции, ему особенно важно было бы вступить в ШОС – этого хотят и в Тегеране, и в Москве. Вот только из-за непримиримой позиции Душанбе на последнем саммите организации в Циндао этот вопрос даже не обсуждался. А учитывая, что динамика в таджико-иранских отношениях исключительно негативная, надеяться, что Иран удастся включить в альянс через год или два, тоже не стоит. Не зря же таджикские власти анонсировали на 2020 год иранскую попытку госпереворота.
Еще более интересной здесь выглядит реакция США на смерть своих граждан в далекой стране. По сути, это отмалчивание: Госдеп, конечно, выпустил предостережение о террористической опасности в Таджикистане, но так и не признал «Исламское государство» виновником гибели своих граждан. «Разумеется, мы видели сообщения, что ИГ взяло ответственность за атаку, в которой погибли двое американцев, – сказала на брифинге 31 июля представитель Госдепа Хизер Нойерт. – Мы пока не можем назвать ответственного за атаку. Американское правительство предоставляет помощь правительству Таджикистана в расследовании, и мы скажем, когда узнаем больше».
С того дня прошло уже две недели, но никаких деталей в Вашингтоне так и не раскрыли. Вероятно, именно молчание в США считают наиболее удобным в нынешней ситуации. Ведь, однозначно обвинив в трагедии ИГ, американцам пришлось бы указать невиновность Ирана. А это явно не то, что нужно во время возобновления санкций против «кровавого режима аятолл» (первый пакет санкций, напомним, вступил в силу 7 августа).
Таким образом, Россия, США и другие крупные державы пока лишь наблюдают за схваткой двух персоязычных стран. Серьезной угрозы их интересам это противостояние пока не несет: во многом потому, что Иран относится к ситуации крайне сдержанно, а у Душанбе не так много рычагов международного влияния. Впрочем, с нарастанием санкционного давления Тегеран может сменить сдержанность на жесткость и найти способ отомстить Душанбе.
Кроме того, рано или поздно на этом конфликте могут начать играть и третьи силы. Например, Душанбе пытается взять в союзники Баку – туда президент Рахмон летал на днях. Главной темой были все же экономические вопросы, такие как транзит таджикского алюминия в Европу. Однако в составе делегации кроме глав МИДа и Минторга зачем-то был генеральный прокурор. А это уже показательно, учитывая, что в Азербайджане Иран тоже недавно упоминался в негативном свете. Именно там, а точнее, в священном для шиитов городе Кум якобы проходил подготовку Юнис Сафаров, совершивший покушение на мэра Гянджи. Там же, в Куме, по данным таджикского МВД, четырежды был Хусейн Абдусамадов, сбивший иностранных туристов.
