Ровно 20 лет назад в России вступил в силу закон “О свободе совести и о религиозных объединениях”. И с тех пор в него постоянно вносятся поправки, причем зачастую достигнуть консенсуса между законодателями и религиозными деятелями все равно не удается.
Так, когда отменяли одно из условий регистрации религиозной организации — наличие официальной справки, что она существует на данной территории не менее 15 лет, — РПЦ предупреждала: это облегчит легализацию тоталитарных сект. Но поправку в закон все равно приняли. А так называемый пакет Яровой, ограничивший миссионерскую деятельность, и вовсе мало кому понравился.
Может, вместо того чтобы каждый год закон перекраивать, проще собраться и написать его новую, более жизнеспособную редакцию? Чтобы при каждом соприкосновении с реальностью его не приходилось переписывать или дополнять. О плюсах и минусах нынешней редакции закона, по мнению самих парламентариев и религиозных деятелей, – в материале РИА Новости.
“В постсоветском идеологическом вакууме стали возникать различные тоталитарные деструктивные секты. Принятый в 1997 году закон “О свободе совести” был ограничительным. Его идея понятна, но важно было соблюсти некий баланс. Думаю, он был нащупан. Но необходимо понимать, что редакция закона – компромисс между идеалом и реальностью”, — считает руководитель департамента общественных связей Федерации еврейских общин России (ФЕОР) Борух Горин.
Он понимает желание коллег постоянно что-то поправлять в формулировках. Хотя, по его словам, порой это может быть результатом “недобросовестной конкуренции” религиозных организаций. С другой стороны, в некоторых поправках он видит стремление правоохранительных органов и спецслужб больше контролировать религиозную деятельность.
“С этим соблазном, на мой взгляд, нужно бороться. Это такой ящик Пандоры. Попытки все время что-то проконтролировать и подправить могут привести к реальному отсутствию свободы совести в стране. Мы это уже видели. Возвращаться к тотальному контролю Совета по делам религий со всеми его уродливыми проявлениями, мне кажется, не хочет никто, в том числе и законодатели”, — убежден представитель ФЕОР.
Тот факт, что закон, в основном, защищает интересы крупных религиозных организаций, в Госдуме признают. “Принятие закона — сбалансированный законодательный акт, отражающий позиции подавляющего большинства действующих в России религиозных организаций, в первую очередь, традиционных для нашей страны конфессий: православия, ислама, иудаизма и буддизма. Я бы подчеркнул, что данные конфессии являются “нациообразующими”, — отмечает председатель Комитета ГД по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений Сергей Гаврилов.
Между тем, по его словам, в стране сегодня зарегистрированы десятки тысяч религиозных организаций. Но “нельзя же, — считает депутат, — взять за основу непонятно большое множество”, вот в Госдуме и решили ориентироваться именно на традиционные конфессии. “В нашей многолетней практике учитывается мнение большинства. Нельзя равнять православие, которое более тысячи лет развивалось и создало русскую государственность, культуру и традиции народа, сформировало народ как нацию, с религиозной организацией, которая возникла две недели назад. Тогда не будут ли ущемляться права православных?”, — объясняет депутат.
По его мнению, в нынешней формулировке закона ничьи права не ущемлены. “Надо понимать, что православие создало эту русскую государственность, которая ныне существует. Не вижу на данном этапе каких-то противоречий”, — подчеркнул законодатель.
Больше всего до сих пор обсуждаются изменения закона “О свободе совести” после принятия так называемого пакета Яровой. Как полагает Гаврилов, дополнительные ограничения миссионерской деятельности, внесенные в редакцию 1997 года, — “абсолютно правильная норма”, так как “это защищает граждан от мошенников, будь то любые манипуляции, как психологического плана, так и просто обман”.
“Миссионерская деятельность легальна, но были созданы определенные ограничения. Пока практика применения данных норм небольшая — менее одного года, и по ее результатам, после определенных консультаций и с судебными органами, и с органами Минюста России, и с представителями конфессий, законодатель вполне может внести изменения уточняющего характера. На данном этапе оснований для отмены этих работающих норм просто нет”, — подчеркивает депутат.
Однако Борух Горин с ним не согласен. По его мнению, такого рода поправки принимаются “без понимания перспективы — того, что это в итоге приведет к полному контролю над религиозными организациями”.
“Я всегда по определению противник ужесточения этого закона. В отдельных случаях я бы поддерживал идеи, которые за ними стоят, но не сами ужесточения, потому что это, пожалуй, даже опаснее, чем те угрозы, с которыми борются этими поправками. Я считаю, что последствия пакета Яровой печальны и плачевны уже сейчас”, — убежден представитель ФЕОР.
Он считает, что традиционные религиозные организации, чей статус этот закон должен был упрочить, поправки Яровой часто ставят на грань невозможности его соблюдения: “нет четкого понятия, где заканчивается религиозная деятельность, которая является частью уставов религиозных организаций, и начинается миссионерская деятельность, которая требует совершенно непонятных регулирований”.
Представитель еврейской общины РФ также заметил, что порой в закон “О свободе совести” вносятся противоречивые поправки. С одной стороны – “совершенно либеральная” отмена 15-летнего временного ценза, необходимого для регистрации религиозной общины. “Мне кажется, что это вполне логично. За 20 лет идеологический вакуум заполнился, религиозные организации встали на ноги. Поэтому боязнь, что вдруг придут злобные проповедники и все наше общество захватят, не так сильна, как это было 20 лет назад. Религиозные организации сегодня в состоянии с этим справиться”, — отмечает Горин.
“С другой стороны — ужесточающий все в этом законе пакет Яровой. Этакие законодательные лебедь, рак и щука. Такая телега с места не сдвинется. Подобная законотворческая деятельность кажется мне хаотичной. Я бы установил мораторий на вмешательство в этот закон — как в консервативную, так и в либеральную сторону”, — заключил представитель ФЕОР.
Однако его опасения не разделяют ни в Русской православной церкви, ни в мусульманском сообществе. “Как официальный представитель Русской церкви, могу сказать, что на нынешнем этапе не считаю приоритетом номер один вопрос о пересмотре в ближайшее время закона “О свободе совести”. Не будем забывать, что в закон вносились дополнения, поправки. Соответственно, путь поправок есть, он открыт, его никто не отменял”, — заявил председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда, выступая недавно в Общественной палате РФ.
Возможность внесения поправок приветствует и глава Духовного собрания мусульман России Альбир Крганов. “Я считаю, что российский закон “О свободе совести” — наиболее оптимальный вариант. Законотворческая деятельность предполагает, что в нее будут вноситься какие-то изменения. Ведь законы — это не священные религиозные тексты, которые нельзя менять. Жизнь постоянно меняется, возникают новые вопросы, условия”, — заметил муфтий.
Кроме того, по его словам, религиозную жизнь регулирует не только закон “О свободе совести” — в российском законодательстве до 300 упоминаний религиозной составляющей. Например, в законах о здравоохранении и о воинской обязанности.
А депутат Гаврилов заверил, что за двадцатилетний опыт практического применения закона “он показал себя вполне жизнеспособным, не нуждающимся в сколько-нибудь радикальных изменениях”.
“Я, настаиваю: этот закон останется без кардинальных изменений. Ни одно его положение не было признано неконституционным решением Конституционного суда РФ. Это говорит о его соответствии базовым правам человека, правам граждан, которые закреплены в конституции. Закон не ущемляет права религиозных организаций. В то же время совершенствование законодательства о свободе совести показало свою эффективность, о чем свидетельствуют спад межрелигиозной напряженности, снижение активности экстремистских религиозных групп”, — заключил политик.
