Трещина между Ватиканом и западной элитой, которая отчетливо поползла после отказа папы становиться «капелланом НАТО», усилилась после недавнего призыва «начать переговоры» в отношении конфликта на Украине, теперь обозначилась самым явным образом.
Недавно опубликованная декларация Дикастерии вероучения Dignitas infinita (Бесконечное достоинство) вызвала «глубокое разочарование» в либеральных кругах. Надежды на то, что Ватикан побежит, «задрав штаны, за комсомолом» и «интегрирует гендерную теорию в учение Церкви» оказались по меньшей мере преждевременными. Трещина между Ватиканом и западной элитой, которая отчетливо поползла после отказа папы становиться «капелланом НАТО», усилилась после недавнего призыва «начать переговоры» в отношении конфликта на Украине, теперь обозначилась самым явным образом.
Документ прямо и недвусмысленно нападает на государственную идеологию, принятую как Демократической партией США, так и в ЕС. Идеологию, для которой аборты и «перемена пола» входят в ее символ веры. Причем эта критика носит продуманный, интеллектуально высококачественный характер. Она опирается как на аргументы, взятые из Писания и Предания, так и на общее представление о нравственном законе – так, что она понятна и убедительна не только для католиков и не только для христиан, но и для всех людей, сохраняющих здравый смысл и нравственное здоровье. Это вызывает у многих западных комментаторов острое раздражение по целому ряду причин.
С папой Франциском либералы связывали большие надежды на радикальное переустройство католической церкви. Навязать свою повестку крупнейшей религиозной общине мира, полностью разложить врага изнутри – это было бы грандиозное достижение. Кое-что в высказываниях самого папы Франциска поддерживало надежды либералов. Понтифик не раз и не два делал дружественные жесты в адрес прогрессивной повестки – срывая аплодисменты медиа и вызывая глубокое огорчение консервативных католиков.
Dignitas infinita знаменует шаг в совсем другом направлении. Вернее, даже не шаг, а, напротив, желание оставаться на месте, придерживаясь традиционной христианской веры.
Декларация резко критикует гендерную идеологию как «крайне опасную в своем притязании сделать всех равными и аннулируя различия», предупреждая, что она «предусматривает общество без половых различий, тем самым устраняя антропологическую основу семьи». Документ отвергает отождествление достоинства «с изолированной и индивидуалистической свободой, которая утверждает определенные субъективные желания и склонности в качестве «прав», которые должны гарантироваться и финансироваться обществом».
Права человека – это то, что укоренено в самой человеческой природе, а не то, что выдумала та или иная группа активистов. Документ также отвергает так называемые операции по перемене пола, говоря о них, как о «вызове Богу».
Гендерная идеология постоянно использовала слово «достоинство» в своей риторике. Людей, которые находят совершенно неуместным навязывать маленьким детям болезненные извращения или склонять запутавшихся детей и подростков к калечащим операциям, обвиняли в том, что они выступают против «достоинства» соответствующих «персон».
Декларация проводит различие между «онтологическим» достоинством, которое принадлежит человеку просто по факту принадлежности к человеческому роду, и «моральным» достоинством, которое связано с тем, как люди поступают по своей свободной воле.
Любой человек – в том числе грешник и даже преступник – обладает онтологическим достоинством просто потому, что он сотворен и любим Богом. Но многие поступки людей могут быть морально недостойными, несообразными их высокому призванию. Порицать чьи-то взгляды и поведение – совсем не значит умалять онтологическое достоинство самих людей. Напротив, это значит указывать на разрыв между этим достоинством и их поведением.
Декларация со всей твердостью противостоит абортам – исходя из того, что дитя в утробе есть человеческое существо, обладающее правом на жизнь. То есть болезненная реакция прогрессивных сил тут вполне предсказуема.
Многие недоумевают, почему наметившаяся тенденция к «принятию современного мира» оказалась неспособной помешать выходу этого вполне консервативного документа. Этому может быть ряд причин.
Энергичное сопротивление консервативных католиков «либеральному повороту». Осознание того, что церковь держится благодаря верующим людям, а не благодаря либеральным политикам или журналистам, которые все равно в нее не пойдут. Пример протестантских общин, которые, как, например, Американская епископальная церковь, прогнулись под все требования «современного общества» и сильно прогадали – прогрессивная общественность туда как не ходила, так и не ходит, а верующие разбежались.
Наметившаяся тенденция к преодолению гендерного сумасшествия в светских кругах – в последние годы практика «перемены пола» была существенно ограничена даже в таких либеральных странах, как Швеция или Великобритания. То обстоятельство, что большинство католиков живут на консервативном Глобальном Юге, и эта тенденция будет нарастать.
Наконец, сознание того, что идеологии приходят и уходят, а миссия церкви – возвещать неизменную истину.
Но так или иначе, католическая церковь обозначила, что она и «современный мир», управляемый западной элитой, движутся в разных направлениях.
И это, конечно, хорошо.
