В последние пару дней произошло весьма знаковое событие, которое заслуживает нашего внимания. Дружественный Иран, с которым мы необычайно сблизились за 2022 год, отказался признавать Крым, Донбасс и Приазовье российскими. Почему так произошло, и стоит ли обижаться на Тегеран?
Два дня назад глава МИД Ирана Хосейн Амир Абдоллахиан в эфире TRT World заявил дословно следующее:
Мы признаем суверенитет и территориальную целостность стран в рамках международных законов, поэтому, несмотря на прекрасные отношения Тегерана и Москвы, мы не признали отделение Крыма <…>, Луганской и Донецкой областей от Украины <…>. Потому что мы настаиваем на своем последовательном принципе во внешней политике: когда мы говорим, что конфликт на Украине — это не решение, мы верим в свою позицию как в фундаментальный политический принцип.
Почему Иран, ставший за 2022 год чуть ли не главным нашим союзником в противостоянии с коллективным Западом, отказался признавать территориальные приращения Российской Федерации?
Едва ли Тегеран воздерживается от признания Крыма, Донбасса и Приазовья российскими из-за страха перед какими-то там западными санкциями. Скорее, он не делает этого, чтобы самому потом не попасть в вырытую другим яму. Дело в том, что Исламская Республика сама испытывает серьезные проблемы со внутренним сепаратизмом.
Уже больше ста лет как Иран столкнулся с азербайджанским сепаратизмом, который, как считается, стал ответом на действия Реза Шаха, пытавшегося навязать азербайджанскому меньшинству иранскую национальную идеологию. Сразу же после окончания Второй мировой войны на территории Ирана возникла и целый год существовала «Национально-демократическая республика Южного Азербайджана». Она была ликвидирована официальным правительством в Тегеране, однако и по сей день проект «Единого Великого Азербайджана» является одной из вполне реальных угроз территориальной целостности Исламской Республики Иран. Идею автономии Южного Азербайджана и последующего распада ИРИ пестуют, естественно, англосаксонские партнеры, а также примкнувшие к ним пантюркские.
Кроме азербайджанского меньшинства, есть в Иране и своя курдская диаспора. Также там существует «Партия свободной жизни в Курдистане» – PJAK, которая является иранским аналогом турецкой Рабочей партии Курдистана. В Турции, напомним, РПК признана террористической организацией и для борьбы с ней Анкара провела уже не одну военную операцию в соседней Сирии. У иранской PJAK есть свое женское подразделение YJRK и боевое крыло, которое называется HRK, или «Самооборона Восточного Курдистана». Курдские боевики с 2004 года ведут против правительственных властей Исламской Республики вооруженную борьбу, имеющую целью создание курдской автономии в Иране. HRK официально признана террористической организацией и Тегераном, и Анкарой, и Вашингтоном.
Помимо азербайджанского и курдского, испытывает Иран проблемы и с белуджским сепаратизмом. Ираноязычный народ белуджи относится к разделенным и проживает на территории сразу трех стран – самой ИРИ, Пакистана и Афганистана. Одной из главных проблем является то, что порядка 90% населения Ирана исповедует шиизм, а вот белуджи – сунниты. Живут они в самой крупной и одновременно самой бедной провинции ИРИ, удаленной от основных экономических и промышленных центров страны и граничащей с Пакистаном и Афганистаном. Как следствие, афганские и пакистанские белуджи спокойно контактируют с иранскими, через границу идет наркотрафик, оружие, религиозный экстремизм.
Естественно, «западные партнеры» активно поддерживают сепаратистские настроения и проект «объединенного Белуджистана». Террористическая исламистская организация Джундалла или Джондалла (в переводе с арабского – Солдаты Аллаха), также известная как Движение народного сопротивления Ирана, состоит преимущественно из этнических белудж-суннитов, занимается вооруженными нападениями на представителей власти ИРИ, полицейских и военнослужащих, а в свободное время – торговлей наркотиками. На ее счету более 400 убитых иранских солдат. Тегеран очень давно обвиняет Вашингтон в поддержке этой террористической организации.
Наконец, наверное, главной сепаратистской проблемой для Исламской Республики является Хузестан. Так уж исторически сложилось, что эта самая богатая нефтью и газом, а также водными ресурсами и плодородными почвами иранская провинция населена преимущественно этническими арабами, за что ее часто называют Арабистаном. Хузестан находится на юго-западе ИРИ, граничит с Ираком и имеет выход к Персидскому заливу. До 1925 года эта территория была под британским протекторатом, и в Лондоне об этом хорошо помнят. С 1946 года сепаратистская партия Эс-Саада ведёт борьбу за независимость Хузестана от Ирана. Тем же занимается и Фронт Освобождения Арабистана. В 1990 году была создана Организация Освобождения аль-Ахваза (Al Ahwaz Liberation Organisation, или ALO), как арабы называют Хузестан.
Особо интересно нам тут то, что именно Хузестан является ключевой точкой в случае прямого военного столкновения Тегерана и Вашингтона. Давно известны военные планы Пентагона, согласно которым американские военные могут провести наземную операцию, ограничившись только Арабистаном, где сосредоточены основные запасы иранских нефти и газа. Опираясь на враждебное ИРИ арабское население, США могут попытаться оккупировать всего лишь одну провинцию, предоставив остальному Ирану ускоренно задохнуться от социально-экономических проблем.
При подобном комплексном подходе нет ничего удивительного в том, что Тегеран не спешит официально признавать потерю Украиной части ее территорий и приращение ими Российской Федерации. Вполне очевидно, что перекройка политических карт мира может происходить только в результате переговоров или капитуляции одной из сторон вооруженного конфликта.
