ekhokavkaza.com   (28.07.2018)

С начала июля в Гяндже продолжается кризис, начавшийся с покушения на жизнь главы местной исполнительной власти. На популярную в обществе версию о «народном мстителе» власть ответила утверждением об «исламском» следе преступления, спланированном за пределами Азербайджана. О последствиях этой истории и новых рисках для азербайджанской власти мы беседуем с азербайджанским политологом Лейлой Алиевой.

Вадим Дубнов: Кризис в Гяндже продолжается, хоть, видимо, его горячая фаза прошла. Что все-таки теперь уже можно сказать о том, что там случилось?

Лейла Алиева: Событие действительно знаменательное, и, прежде всего, все это отвечает классике политологических теорий: чем жестче авторитаризм, тем более радикальны методы, которыми отвечают на него. Но, с моей точки зрения, гораздо более интересна реакция на это событие со стороны правительства и со стороны населения. Со стороны населения знаменательным было то, что практически не нашлось ни одного человека, который бы не отнесся с симпатией по отношению к человеку, покусившемуся на жизнь главы исполнительной власти в Гяндже. Это, конечно, может интерпретироваться как накопившееся недовольство, потому что даже такой шаг со стороны этого молодого человека вызывает симпатию и сочувствие.

Во-вторых, прошла информация о том, кто это был и как это произошло. Интересно, что сама подача этой информации сразу вызвала абсолютное единодушное недоверие, а, как мы знаем, было несколько версий: сначала, что там была какая-то личная обида и месть, потом вдруг появилась видеозапись якобы жены покушавшегося, которая придала всему этому религиозный оттенок, потом появилась официальная информация, в которой было одно противоречие нанизано на другое, что якобы он учился в Куме, в Иране, а потом присоединился к ИГИЛ – т.е. совершенно несовместимые версии. Кстати, если проследить за социальными сетями, это было настолько очевидно и явно, что даже человеку, не очень сведущему в этих делах, было понятно: очень многое там соответствует действительности.

Мне очень интересна, конечно, эта попытка придать этому событию религиозно-радикальную форму. Сейчас очень сложно все-таки сказать, что за этим стояло, но я должна сказать, что в данном контексте – азербайджанском – любое такое сопротивление, в какой бы форме оно ни происходило, выглядит достаточно естественно. Правительство пытается дискредитировать любой возможный протест в Азербайджане, который будет сейчас происходить. Дискредитировать его можно, используя это событие, прежде всего, показав, что оно не обусловлено какими-то внутренними объективными условиями, вызвано извне, – в данном случае, если я не ошибаюсь, обвиняли Иран. Это есть попытка оправдать возможные насильственные методы подавления протестов.

Вадим Дубнов: Некоторые наблюдатели в Азербайджане отмечают, что единственная организованная сила, которая действительно сейчас способна на более или менее организованный серьезный протест по отношению к власти, это действительно мечети, исламский радикализм. Насколько это сочетается с тем, что вы сказали, что это было встречено с большой симпатией в обществе?

Лейла Алиева: В том-то и дело, что никто не поверил тому, что он религиозный радикал. Во-вторых, о том, что это организованная сила, – это неправда, потому что если у нас и есть религиозные силы, то это разнообразные течения. Там есть и турецкое влияние, и иранское, и арабское – т.е. все они, в зависимости от того, из какой географической зоны, как правило, не связаны друг с другом, там практически нет серьезной взаимозависимости, и я бы сказала, наоборот, это менее всего организованная сила. Тем более что сейчас очень многих их лидеров нет, они находятся в тюрьме. Я не думаю, что единственная организованная сила – это ислам, тем более что в Азербайджане, в отличие от религиозности в целом, религиозность населения очень низкая, особенно по сравнению с соседними Грузией и Арменией.

Вадим Дубнов: Тогда какие риски у власти (Ильхама) Алиева, где может созреть наиболее рискованный протест?

Лейла Алиева: Главный риск, на самом деле, заключается в том, что если будет социальный протест, то очень многое будет зависеть от реакции правительства и готовности принять этот протест. Вот, скажем, мирный характер процесса, прежде всего, зависит от того, насколько правительство готово дать пространство для выражения этого протеста. Если власть ответит насилием на протесты, то, соответственно, это может закончиться плохо. Так что это серьезный сигнал для правительства.

Вадим Дубнов: Насколько в этом смысле для азербайджанской власти показательно и тревожно то, как все мирно произошло в Армении? Примеряет ли азербайджанская власть такую возможность для себя?

Лейла Алиева: Я думаю, эта интерпретация событий как раз таки направлена на то, чтобы легитимизировать, возможно, насильственную реакцию на протесты, которые могут возникнуть в Азербайджане, например, как в Армении. Поэтому я с самого начала скажу: во всем этом событии важно то, как интерпретируется и как подается это событие, а это, прежде всего, попытка дискредитировать любой возможный протест, который будет впоследствии появляться, что в общем-то совершено неизбежно, учитывая ситуацию в стране. Вот этот пример очень хорошо показал, как собирается вести себя правительство в ситуации, если будут внешние протесты.

Вадим Дубнов: Если речь идет о дискредитации протеста, то нужны и определенные слои, и силы, перед которыми это все можно дискредитировать. На кого может положиться власть в этом смысле, – на какие социальные силы, структуры?

Лейла Алиева: Есть какая-то группа людей, которая, конечно, выгодна власти – это небольшая прослойка населения, очевидно, какие-то группы в силовых структурах, олигархи. Хотя внутри олигархической структуры есть противоречия, и одна из интерпретаций событий, которые последовали после этого, заключалась в том, что там идет как раз серьезная внутриклановая борьба, и даже то, что были убиты эти два полковника, тоже рассматривалось как, скорее всего, внутриклановые разборки. Но важно, что у этого правительства в данном случае нет каких-то сдерживающих элементов, т.е. правительство, по сути, пытается заработать себе зеленый свет в такой реакции на возможные протесты тем, что оно легитимизирует свой возможный ответ, доказывая или показывая, что все это радикалы и все это к тому же организовано извне. Поэтому в этом плане правительство не боится, что по отношению к нему могут применить какие-то санкции или что-то еще, если будут подавления протестов.

Вадим Дубнов: Насколько в этом смысле эффективен традиционный пропагандистский фактор, тот же карабахский и армянский?

Лейла Алиева: Ну, эта проблема не зря не забывается, и она служит определенным фоном для всего, что происходит в стране, поэтому пока проблема не решена, это все время будет всплывать и возникать. Сейчас просто изменения в Армении – это центр внимания, потому что все следят за тем, изменится ли политика по отношению к Карабаху с приходом нового правительства в Армении, так что есть повышенный интерес к этой проблеме.