Летом 1216 года Чингисхан вернулся в свое урочище на реке Онон с несметными сокровищами, завоеванными в Китае. Предводитель кочевников одержал победу — вся Поднебесная за исключением южных областей была под властью монгольских всадников. Любой другой степной хан удовольствовался бы этим достижением и наслаждался бы добытыми богатствами до конца своих дней, но не таков был Сын Неба.
После китайской кампании, монголы обратили взгляд на запад, на земли, где господствовали мусульмане. Их первым «пунктом назначения» стало Каракитайское ханство, большое и густонаселенное государство, которое монгольский военачальник, несмотря на свое стратегическое чутье, собирался завоевать всего с двадцатью тысячами воинов. Он надеялся компенсировать малочисленность своего войска поддержкой тамошних магометан, которые по слухам желали свергнуть своего императора, из найманов, пришедшего к власти в результате переворота и известного жестокостью по отношению к мусульманскому большинству.
Монгольский полководец Джебе поступил очень хитро, объявив на все четыре стороны, что откроет все мечети на своем пути и что он воюет не против мирных жителей, а против найманского узурпатора. Как пишет Михаил Правдин в своей книге «Чингисхан и его преемники: Апогей и распад Монгольской империи», завоевание превратилось таким образом во внутреннюю революцию, направленную против императора, которому не удалось даже собрать войско, чтобы дать решительное сражение. Ворота городов распахивались перед монголами, а через несколько месяцев голова найманского хана покатилась к ногам Джебе.
Встреча Востока и Запада
Стремительное падение Каракитайского ханства заставило дрожать всю Переднюю Азию, где до сих пор о монгольском предводители слышали разве что от торговцев-мусульман. Теперь, когда монгольские границы расширились до магометанских империй, господствовавших по всему Среднему Востоку, война была неизбежна. Самым могущественным правителем исламского мира был тогда хорезмшах Ала ад-Дин Мухаммед II, власть которого распространялась от Каспийского моря до Бухары, и от реки Урал до Иранского нагорья. Прозванный Вторым Александром и Тенью Аллаха на Земле, он как раз собирался свергнуть багдадского халифа, чья власть была больше символической, нежели реальной. Но тут ему доложили о приближении ненасытного Чингисхана с востока. Впрочем, один из советников сатрапа преуменьшил значение события, усладив похвалами уши Мухаммеда: «Величие войска Чингисхана, по сравнению с блеском султана, лишь свет лампы в сравнении с солнечным, что освещает землю. К тому же числом твои воины больше, чем его».
Выступив все-таки на Багдад, Мухаммед вернулся по своим собственным следам, узнав, что каракитайский император лишился головы, а монголы стали его новыми соседям. Едва лишь он прибыл в Самарканд, ему донесли, что в одной из приграничных крепостей были пойманы монгольские лазутчики. Хорезмшах приказал казнить их, отобрав все имевшееся при них имущество. Когда Чингисхан потребовал объяснений через посланников, Мухаммед подписал смертный приговор своему государству, казнив главу монгольского посольства и спалив бороды остальным. Все монголы от 17 до 70 лет взялись за оружие, пока их предводитель горевал от нанесенной обиды.
Чингисхану потребовалось много лет, чтобы объединить монгольские племена, и теперь он не собирался ждать новых оскорблений, чтобы начать следующий поход. Его люди разительно отличались от обитателей городов, их не утомляла война, и они не стремились осесть в спокойном местечке. Силы, которые кочевники до сих пор растрачивали в местных междоусобицах, Чингисхану удалось объединить для завоевания всего известного им мира. Именно по этой причине после Каракитайского похода сразу началась война с Хорезмом. Монголы находились в постоянном состоянии войны.
Осенью 1218 года Чингисхан собрал войско из 250 тысяч воинов, среди которых были кипчакские всадники, уйгурские пехотинцы, отряд китайской артиллерии и каракитайские полки. Пять лет военного опыта в Китае делали эту армию самой подготовленной в мире, хотя у монголов оставалась одна проблема — прокормить ее в этой пустынной местности. Обнаружение горного перевала к западу от Каракитайского ханства дало возможность неожиданно атаковать с севера и, кроме того, нанести главный удар с востока в несколько этапов.
Между тем, чтобы подойти незамеченными с севера нужно было совершить многокилометровый горный переход, по сравнению с которым бледнел переход Ганнибала через Альпы. Около 30 тысяч человек под командованием Джебе и Джучи, одного из сыновей Чингисхана, углубились в проход между Памиром и Тянь-Шанем. Снег доходил им до плеч, от холода лопались ремни конской упряжи.
Хотя смельчаки и сумели преодолеть этот путь, выжившие мало что могли сделать против огромного войска в 400 тысяч человек, выставленных Мухаммедом. Это сделало подвиг на первый взгляд бесполезным, но истинной целью отряда было отвлечь внимание от главного удара. Во главе другого, 50-тысячного, войска сам Чингисхан неожиданно быстро пересек песчаную пустыню Кызылкум, протяженностью 600 километров, и тем самым дал понять Мухаммеду, что границы, которую нужно защищать, больше не существует. С разных сторон силы монголов неожиданно заперли все входы и выходы Хорезма.
Мухаммед в растерянности не нашел ничего лучше, чем засесть со своими людьми в двух основных крепостях страны — Самарканде и Бухаре. Но в Бухару — культурную столицу, город ученых и поэтов — он пришел слишком поздно. Город не был готов к длительной осаде, не имел запасов продовольствия, поэтому, не надеясь на высокие стены крепости, ее защитники — в основном турки и персы — предпочли покинуть город без боя под покровом ночи. Старейшины Бухары открыли ворота, не оказав сопротивления. Монголы, однако, предпочли выбить ворота, а сундуки со списками Корана превратили в конские ясли.
«Пришли, подожгли, предали смерти и ушли»
Кочевники исповедовали шаманизм и не делали различия между всеми остальными религиями. Поэтому при дворе Чингисханы были ламы, буддисты, манихеи и несториане… В своем продвижении по Азии Сын Неба не делал попыток насадить какие-либо верования, но, осознавая силу религиозного фанатизма, сумел воспользоваться трениями между недовольными меньшинствами в каждом городе. Осквернением Бухары он хотел показать, что он выше Аллаха и сам олицетворяет собой гнев Божий.
Чингисхан стер город с лица земли, словно бы речь действительно шла о наказании небес. Торговец, бежавший из объятой огнем Бухары описывал виденные им ужасы с леденящей кровь простотой: «Пришли, подожгли, предали смерти, разграбили и ушли». Вслед за этим монголы направились в Самарканд — город с населением в полмиллиона человек, служивший резиденцией шаха.
Обнаружив, что город защищало войско в 100 тысяч человек, монгольский хан вспомнил о сложностях при осаде Пекина. Это могло продлиться месяцы… Но, к счастью для него, шах Мухаммед, находившийся в городе, неожиданно принял необдуманное решение покинуть Самарканд. Чингисхан отправил 30 тысяч воинов в погоню за правителем по тысячекилометровым пространствам империи. Сын Неба знал, что не так важно завоевать города, как срубить голову тому, кто правил на этой вновь присоединенной и очень неоднородной территории. Он знал, что, в конечном итоге, самый быстрый способ добиться победы — разделить правителя и его народ.
Пока монгольские полчища одну за одной брали вражеские крепости, преследователи гнались за Мухаммедом до самых пределов страны и даже пересекли земли афганцев, которым нельзя было доверять, пока не потеряли его из виду на побережье Каспийского моря. Кочевники видели, как шах отплыл на корабле. Впоследствии он умер в нищете на одном из крошечных необитаемых островов. Самарканд пал после трех дней осады.
Покорив половину империи Чингисхан созвал исламских мудрецов и шейхов, чтобы те просветили его относительно исламского вероучения. Узнав о том, что ислам оправдывает насильственное обращение, он был возмущен: «Вы можете любить, сколько хотите, но я запрещаю вам убивать без моего приказа. В моем королевстве каждый может почитать собственного бога; он лишь обязан соблюдать установленные мной законы». Посчитав абсурдным деление животных на чистых и нечистых, монгольский хан раскритиковал и паломничество в Мекку: «Это глупость. Бог повсюду, а потому бессмысленно идти в какое-то место, чтобы поклониться ему».
Михаил Правдин в упомянутом выше труде рассказывает, что немедленным результатом этой критики стало то, что шииты выгнали мулл, навязанных им суннитами, персы зажгли в своих храмах святой огонь, евреи открыли синагоги, а христиане-несториане снова воздвигли кресты на купола своих церквей. Терпимость по отношению к религиозным меньшинствам была достигнута путем завоевания и жестокости.
Война «святая» и война на уничтожение
Последним этапом завоевания государства шаха Мухаммеда стало покорение его родного Хорезма, области, утратившей статус центра империи, но еще долго остававшийся очагом сопротивления монгольским завоевателям. Джелал ад-Дин, самый энергичный сын сбежавшего хорезмшаха, возглавил оппозиционные силы и прославился победой над захватчиками в нескольких незначительных сражениях.
На борьбу с непокорными Чингисхан откомандировал троих сыновей, которые, несмотря на некоторые трудности, одну за одной брали вражеские крепости. В Термезе монголы продемонстрировали всю мощь китайской артиллерии и разнесли на осколки его крепостные стены, сложенные из огромных камней. Технологическое превосходство также было на стороне кочевников.
Тем не менее, сопротивление Хорезма вдохновило несколько восстаний на землях, покоренных монголами. Эмиры, ханы и имамы, называвшие Чингисхана главным врагом ислама, уверовали в то, что Джелал ад-Дин способен изгнать кочевников и задумали поддержать его, начав «святую» войну против монголов. Монголы направили сто тысяч воинов на подавление восстания и прекращение расправ, которые мусульмане учиняли над иноверцами и пособниками завоевателей. Воины хана, разумеется, не очень усердствовали в том, чтобы отличить друзей от врагов в усмиряемых городах. Из миллионного населения после монголов не оставалось в живых «ни кошки, ни собаки». Только музыканты, мастера и молодые женщины спасались от смерти взамен на рабство. Ответом монголов на «святую» войну стала война на уничтожение.
Тем временем Джелал ад-Дин укрепился в горах Афганистана и даже разбил монгольский отряд в 30 тысяч человек. Однако прежде чем об этом поражении стало известно — что могло бы спровоцировать новую волну выступлений — Чингисхан направил в афганские горы своих самые отборные отряды. Согласно самой популярной версии событий, молодой сын Мухаммеда был так занят празднованием победы, истязанием пленников и поединками с захваченными офицерами, что слишком поздно узнал о надвигавшейся опасности — армии Сына Неба. На берегах реки Инд войска сошлись.
Мусульманские хроники утверждают, что несмотря на сокрушительное поражение, Джелал ад-Дин вел себя как герой. Во главе отряда личной охраны из 700 человек, он прорвался через вражеские ряды и с высоты 20 метров бросился в реку. Он не только не погиб в результате падения, но и сумел уйти от преследования монголов через Пешавар, Лахор и Мултан, укрылся в Дели, где женился на дочери индийского принца, и годы спустя организовал несколько набегов на тогда уже неприступную монгольскую империю.
Битва на Инде (1221 год) завершила разгром мусульманского мира и стала концом государства Хорезм. Входившие в его состав ханства тоже достались монголам. Они же теперь поглядывали на Индию, которая пригрела династию Мухаммеда и вскоре должна была почувствовать на себе гнев Великого монгола.
