В Италии и Австрии они заседают в правительстве. Во Франции они присутствуют в парламенте. В Швеции они стучатся в двери власти. В Германии они вышли на улицы и объявили охоту на мигрантов. Причем это не единственные примеры…
Ультраправые переживают подъем в Европе. На что они опираются? И с чем связана такая динамика?
Динамизм европейских ультраправых популистов не ускользнул от Стива Бэннона, некогда близкого советника президента США Дональда Трампа. За последние месяцы он объехал все эти европейские группы с намерением объединить их. Как бы то ни было, эта инициатива не даст результатов, поскольку эти объединения слишком разрознены и не похожи друг на друга. Кроме того, некоторые из них вызывают отторжение у других: это касается, например, «Национального объединения» Марин Ле Пен, которое голландские популисты считают слишком антисемитским.
Радикальные движения не остаются в стороне: лидеры американских альтернативных правых наблюдают за ними и даже переводят работы их интеллектуалов. В этом плане сложилась настоящая взаимосвязь: европейские интеллектуалы вроде Алена де Бенуа (Alain de Benoist) и Гийома Файя (Guillaume Faye) читаются и обсуждаются в США, а их основных американских коллег переводят в Европе. Так, например, теоретика язычества и постнацизма Грега Джонсона (Greg Johnson) переводили на французский в 2016 году.
Бэннон не принимает во внимание тот факт, что в связи с непохожестью национальных историй европейские ультраправые отличаются друг от друга и варьируются в зависимости от страны. Одни религиозны, а другие являются выходцами из фашизма, одни нацелены на выборы, а другие предпочитают агрессивный и революционный путь.
Как бы то ни было, у них есть общие темы. Например, радикальные образования ставят на первое место неприятие чужаков (иностранцев или мигрантов), которые приравниваются к насильникам и преступникам.
Эта тема возникла отнюдь не сегодня. Так, еще возникший после войны в Алжире журнал «Ероп-Аксьон» Доминика Веннера (Dominique Venner) утверждал, что алжирские иммигранты стояли за изнасилованиями и нападениями во Франции. Европейские ультраправые говорят то же самое и 50 лет спустя.
Среди этих групп также широко распространено представление о том, что часть «элиты» хочет изменить этнический облик европейского населения: они называют это «великим замещением».
Здесь опять-таки нет ничего по-настоящему нового: эта идея возникла еще в неонацистских кругах в 1950-х годах, в частности среди активистов француза Рене Бине (René Binet) и швейцарца Гастона-Армана Амодрюза (Gaston-Armand Amaudruz). Она до сих пор прослеживается среди националистических и неонацистских движений.
По мнению этих активистов, цель «иммиграционистской» элиты в том, чтобы устроить «геноцид» европейского населения. Различные радикальные правые группы опасаются за будущее «белой расы» и ведут борьбу с миграционной политикой, называя ее источником социального хаоса и цивилизационного или даже генетического упадка. В Германии это неприятие принимает агрессивные формы (чего стоят хотя бы инциденты в Хемнице на территории бывшей ГДР), тогда как в Италии министр внутренних дел Маттео Сальвини не пускает в порты корабли (в том числе итальянские), которые приходят на помощь рискующим жизнью в Средиземном море мигрантам.
Не последнюю роль играет и неприятие ислама, религии, которая вызывает недовольство ультраправых еще с 1980-х годов. Сегодня оно перекликается с беспокойством европейской общественности, причем не после терактов «Исламского государства» (запрещенная в России террористическая организация, прим.ред.), а событий 11 сентября 2001 года.
Эти активисты убеждены, что исламисты объявили войну Западу и ведут ее с помощью не только терактов, но и культурно-этнической колонизации. При этом на ультраправом фланге существовали благосклонные к арабо-мусульманскому миру течения, которые чаще всего руководствовались антисемитизмом, антиамериканизмом или и тем и другим.
Эти тенденции исчезли в угоду националистической идеологии, которая вот уже десять лет играет первые роли. С 1980-х годов заметность ислама изменила привычную жизнь европейского населения ношением вуали, ростом потребления халяльных продуктов и увеличением числа храмов. Исламу было трудно найти место в Европе, он столкнулся с недоверием и отторжением. Кроме того, ему пришлось иметь дело и собственными демонами исламизма.
Критика долгое время была ограничена исключительно ультраправыми кругами, однако получила отклик в общественности с конца 1990-х годов: мусульмане якобы неспособны интегрироваться, принять ценности европейской цивилизации… Националистические объединения сделали эту критику основой своей идеологии.
Наконец, среди европейского населения наблюдается растущее неприятие классических политических объединений в угоду ксенофобским популистским партиям, а также склонность к авторитаризму и протекционизму в политике для защиты от глобализации и самоуспокоения.
Ультраправые партии набирают силу, а часть из них даже возвращаются к насильственным действиям, как показал немецкий пример.
Политики признали бесплодность такого пути, и он оставался уделом скинхедов и неонацистских групп. Как бы то ни было, массовое прибытие беженцев и мигрантов, а также ощущение вялости партий, которые пошли по избирательному пути, подтолкнули самые радикальные элементы к политической агрессии.
Все чаще встречаются задержания тех, кто планируют преступления, теракты или же просто потасовки… Некоторые активисты уже в открытую говорят о национал-социализме, пусть еще и не называют себя скинхедами. Определение «нацист» пока еще остается самым страшным оскорблением.
Нужно признать, что настроения среди ультраправых меняются и становятся все более радикальными, и что они возвращаются к старым привычкам, как видно по всей Европе. Активисты говорят о необходимости спасти Европу от волн мигрантов. «Защитим Европу!» — именно так звучит их лозунг.
Активисты больше не довольствуются протестами и медийными акциями. Они убеждены, что идет самая настоящая война, и решили перейти к действиям, на что надеялись в том числе задержанные во Франции с 2015 года ультраправые вроде пикардского «Клана белого волка».
В ближайшие месяцы и годы стоит ждать роста агрессии со стороны ультраправых, которая коснется в первую очередь мусульманского населения (или воспринимаемых как таковое групп). Здесь существует и другой тревожный момент: неприятие агрессии общественностью будет только слабеть, поскольку возникнет мнение, что мусульмане сами напросились, потому что отказались интегрироваться и пытались навязать собственный образ жизни…
В конце 1970-х годов европейцы приняли «людей в лодках». Сегодня менталитет изменился, и они готовы позволить мигрантам умереть в Средиземном море. Активисты видят эту тенденцию и ощущают себя в позиции силы. А также громогласно заявляют об этом по всей Европе.
К сожалению, в ближайшем будущем не стоит ждать перемен, скорее, наоборот: ультраправые станут еще радикальнее и будут представлять угрозу. Как я уже не раз отмечал, риск терактов растет. По пессимистичному прогнозу, можно ждать перемен на американский манер с регулярными вспышками ультраправого терроризма.
