Сегодня мы слышим неточный и неверно понимаемый термин «белый национализм» намного чаще, чем упоминания об «американском национализме». И каждый раз, когда в разговоре возникает термин «национализм», он быстро сводится к расизму. К примеру, на митинге 23 октября президент Дональд Трамп назвал себя националистом. Он использовал этот термин, чтобы противопоставить себя глобалисту — то есть, по его собственным словам, «человеку, который хочет, чтобы в мире все было хорошо, и которого благополучие нашей страны не слишком заботит». Многие комментаторы поспешили интерпретировать эти слова президента как сигнал, адресованный всем его единомышленникам, о том, что он искренне поддерживает идеи «белого национализма». И эти комментаторы в очередной раз подавили вполне оправданные споры о ценности американского национализма, настояв на том, что расистский «белый национализм» — это именно то, что мы сейчас должны обсуждать.
И это проблема. Потому что США сейчас нуждаются именно в американском национализме. За всю нашу жизнь мы ни разу не видели, чтобы различные слои американского общества были настолько разрозненными, настолько нетерпимыми друг к другу, настолько готовыми лишить друг друга права на существование. Та взаимная преданность, которая связывала американцев вместе как нацию, по всей видимости, улетучивается. Горячие споры по поводу продолжающегося процесса иммиграции — это только одно из проявлений гораздо более глубокого вопроса: смогут ли американцы снова объединиться вокруг общей национальной идеи? Смогут ли они снова увидеть друг в друге братьев?
Термин «белый национализм» используется для описания небольшой прослойки американцев, которые убеждены, что национальность определяется цветом кожи. Эти группы людей продвигают такие идеи, которые имеют некоторое отношение к теории Дарвина и которые легли в основу немецкого нацизма: с их точки зрения, решающую роль играет «качество» генов. Поэтому люди должны уделять особое внимание цвету кожи и чертам лица — то есть тем характеристикам, которые показывают степень правильности генов.
Большинство американцев считают эти попытки свести национальность к расе отвратительными. Это объясняется тем, что расовая политика привела к истреблению миллионов европейцев, а в Америке породила рабство, гражданскую войну и недовольство — и время от времени даже насилие — которое не прошло до сих пор.
Кроме того, многие неверно понимают термин «белый национализм», потому что «белые» — это не нация. Мы знакомы с народами Англии, Голландии, Франции и Польши. Их можно определить по общему культурному наследию, по языку и религии, а также по узам взаимной верности, которые сформировались за много веков совместной борьбы. К примеру, польский народ известен своим польским языком, приверженностью католицизму и долгой, мучительной историей борьбы за независимость от Германии и России. Между тем, ни в одном историческом документе не было упоминаний о «белом народе». Нет таких понятий, как язык, религия и культурное наследие «белых». Идея «белой нации» — это всего лишь фантазия. Вместо того чтобы гордиться и укреплять свои связи с замечательными англо-американскими политическими и религиозными традициями, благодаря которым и возникли США, «белые националисты» проводят свои парады под странными новыми флагами, которые они сами для себя создали. Они предпочитают вытеснять аутентичные традиции американского национализма выдуманной новой расовой идентичностью, которая имеет с прошлым Америки столько же общего, сколько и нео-марксисткая революция, на которой настаивают левые.
Но если американский народ — это не раса, тогда что это? Сейчас часто говорят, что американский народ — это на самом деле «идея» — идея, что все люди созданы равными и что все полномочия правительства проистекают из согласия управляемых, о чем сказано в Декларации независимости. Однако эта идея не более убедительна, чем расизм альтернативных правых. В конце концов, если Америка — это всего лишь горстка абстрактных принципов, почерпнутых из философии Просвещения 18 века, то как нам относиться к американцам, которые отказываются соглашаться с этой философией — ссылаясь на Библию, Аристотеля, Берка или Юма? Действительно ли несогласие с философскими идеями означает, что вы не американец? Разумеется, нет. Кроме того, если тот или иной народ, живущий в другой стране, клянется в верности идеалам Декларации независимости, делает ли это их американцами? Нет, не делает.
Большинство американцев не привлекает политика белых расистов и расистская политика идентичности, предлагаемая левыми неомарксистами. Однако заявление о том, что Америка — это всего лишь «идея», тоже не нашла много сторонников. Большинство американцев остаются верными более традиционному пониманию своей нации — такому пониманию, которое мало кто сегодня четко формулирует.
Не так давно у американцев еще было интуитивное понимание национальной общности, источником которого была Библия. В Библии короля Иакова термины «нация» и «народ» упоминаются тысячи раз. Читая Священное писание, американцы — подобно своим английским, голландским и шотландским кузенам — видели, что Бог обещал Аврааму: «И Я произведу от тебя великий народ» (Книга Бытия 12:2); что Бог обещал Моисею: «А вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исход 19:6). Для многих поколений американцев, читавших Библию, древний Израиль был прототипом «нации».
В Библии «нации» не определяются расой. В Библии говорится, что многие египтяне присоединились к израильтянам и вместе прибыли на гору Синай, и что Царь Давид был потомком моавитянки Руфи, которая пришла к израильтянам и сказала: «Твой народ будет моим народом, и твой Бог — моим Богом» (Руфь 1:16). В Библии народы принимали к себе отдельных людей и даже целые племена.
Нации в Библии не определялись расой, и они не были всего лишь «идеей». Библейский Израиль состоит из множества разных племен, которые, тем не менее, связаны друг с другом общим языком и законом, а также преданностью друг другу, которая сформировалась в ходе совместной борьбы против врагов. Заметьте, когда Руфь приходит к израильтянам, она принимает и еврейский народ, и его Бога. То есть израильтянкой ее делает не только «идея» единого Бога. Она связывает себя с конкретными семьями и племенами этой нации, с их языком и их укладом жизни: «Твой народ будет моим народом».
Американские националисты воспринимали свою нацию именно так: ни как расу, ни как абстрактную «идею», а скорее как объединение множества племен, обладающих общим наследием и преданных друг другу в силу общей историей. Первые американские штаты, хотя они и были весьма разнородными, все же, как правило, говорили на английском языке, исповедовали протестантизм и следовали общему закону — а также вместе боролись с Великобританией. Та нация, которая обладала этими характеристиками, была настолько сильной, что постепенно она смогла принять в свои ряды и другие «племена» — католиков, евреев и со временем афроамериканцев, которые пережили эпохи рабства и сегрегации.
