Турция переживает один из самых сложных периодов со времен войны за независимость, отмечает проректор Улудагского университета (Бурса), профессор Мехмет Юдже (Mehmet Yüce). «Турция находится в центре плана Запада по созданию нового миропорядка, — говорит он. — Эта география священна для Запада. Здесь находятся остатки Византии. Западный мир не забыл Византию, он хочет воскресить и оживить ее».
Профессор Мехмет Юдже, который занимается изучением тюркского мира и в то же время внимательно следит за событиями на Ближнем Востоке, ответил на вопросы о том, что происходит вокруг Турции, Ближнего Востока и тюркских государств.
— Если говорить о тюркской культуре, расскажите о ваших работах по тюркскому миру. Что вы можете посоветовать для того, чтобы тюркский мир смог выбраться из клетки и стать суперсилой?
— Прежде всего я занимался исследованием тюркского мира на практике, поехав в Киргизию в 2001 году. По дороге туда мне вспомнились следующие строки:
Там вдали есть одна деревня,
Это наша деревня.
Пойдем мы туда или нет,
Это наша деревня.
Но я считаю, что «если мы не пойдем, эта деревня перестанет быть нашей». Земля, на которой вас нет, не ваша. Регион, с которым у вас нет отношений, не ваш. Тюркский мир — это красивый, древний регион, очень богатый с материальной и духовной точек зрения, но это очень разрозненный регион как географически, так и идеологически. Название земли, где живут тюрки, — Туркестан, а не Средняя Азия. Средней Азией этот регион назвал Советский Союз, рухнувший в 1991 году. И так он закрепился в нашей памяти.
Глядя на пространство Туркестана, мы видим очень разные алфавиты. Это система, которая на всем земном шаре была использована, пожалуй, только в отношении тюрок. Например, у англичан и американцев — один алфавит. Даже письменность азербайджанцев, ближайшего к нам тюркского народа, отличается от письменности в Турции. Почему возникло такое разнообразие алфавитов? Суть этого вопроса восходит к системе Николая Ильминского. В царский период русские думали: «Как мы можем разделить тюрок?» В те времена тюркский мир в целом использовал чагатайский язык, поэтому книгу, вышедшую в Стамбуле, можно было прочитать на всем этом пространстве. Николай Ильминский занимался этим вопросом и в результате пришел к следующему решению: «Если мы разделим тюрок в культурном смысле, они станут чужими друг другу. Для этого нужно ввести разные алфавиты». Такие алфавиты были подготовлены и введены.
Чагатайский язык имел арабскую графику. Для разрыва связи с Турцией тюркские сообщества, находившиеся под российским влиянием, перевели на латиницу. Когда на латиницу перешла Турция, их перевели на кириллицу. В переходе на кириллицу тоже был свой трюк. Одному и тому же звуку стали соответствовать разные буквы. Например, в киргизском и казахском языках для обозначения одного и того же звука используются разные буквы. Так, тюркские народы перестали понимать письменность друг друга. То, что пишет казах, не понимает киргиз, то, что пишет киргиз, не понимает узбек. Пока нет алфавитного единства, тюркский мир не станет единым.
Очень серьезные исследования на тему языкового и алфавитного единства проводил Исмаил Гаспринский, татарин по происхождению. У него есть прекрасные слова: «единство в языке, мыслях и действиях». Для этой цели он открыл джадидские школы (от «усул-и джадид» — «новый метод» — прим. пер.). Но в ответ на это Россия претворила в жизнь проект Ильминского, имя которого мы упомянули выше. В рамках системы, разработанной Ильминским, при использовании российских образовательных учреждений и прессы было произведено большое количество письменных языков с выделением языков, ставших письменными, диалектов и наречий, а вслед за этим переплетенные друг с другом этнические группы были вынуждены учить русский язык в качестве «языка-посредника». В открывшихся в тюркских регионах русских школах Ильминский вместе с российским министерством образования прилагал большие усилия не только к русификации, но и христианизации тюркских детей. Наряду с русским языком в этих школах Ильминский преподавал в качестве отдельных языков диалекты, используемые тюркскими народами, с применением русского алфавита. Таким образом, с одной стороны, тюркская молодежь подвергалась русификации и христианизации в русских школах, с другой — было предотвращено языковое и культурное единство, которое Исмаил Гаспринский пытался создать с помощью джадидских школ.
— А когда Советский Союз распался в 1991 году, была ли политика Турции в отношении Туркестана успешной?
— К сожалению, ожидаемый успех не был достигнут. В период Тургута Озала (Turgut Özal, восьмой президент Турции — прим. пер.) мы придавали значение Средней Азии, бывали там, но мы говорили устами Америки, мы представляли Запад. Мы обидели их укоренившейся внутри региона предательской структурой. Мы не пытались понять их, и они смотрели на нас как на чужих. А вторая причина, по которой мы не смогли добиться успеха, — мы не знали этого региона. До распада Советов мы недостаточно работали с этими землями, мы были чужды им; после распада СССР мы не смогли проанализировать нужды и ожидания вновь образовавшихся тюркоязычных государств, выработать решение проблемам, с которыми они столкнулись. А для выработки решения мы сначала должны узнать страны и людей. В настоящее время важную работу ведут Турецкое агентство по сотрудничеству и координации (TİKA) и Институт Юнуса Эмре. Особенно надо отдать должное TİKA: она предоставляет свои услуги даже в самых удаленных уголках, сотрудничает с инвесторами и расчищает им путь. Поэтому работы TİKA и Института Юнуса Эмре движутся в правильном направлении.
— Г-н Юдже, хотелось бы также поговорить о том, что происходит в близлежащих к нам регионах. Вы внимательно следите за событиями на Ближнем Востоке. Что находится за кулисами этих событий? Какова цель? Что ждет Турцию?
— В настоящее время Турция переживает один из самых сложных периодов со времен войны за независимость. Потому что Америка и ее союзники планируют создание нового миропорядка. В этом новом миропорядке желают изменить географические карты и создать новые микрогосударства. Они и сами уже, не скрывая, открыто говорят об этом. С этой точки зрения Турция живет в очень проблемном регионе. Причина — географическое положение, культурная структура Турции и возложенная на нее миссия. Турция, выступая в роли моста между Востоком и Западом, обладает геостратегическим положением. Эта география священна для Запада, потому что здесь находятся остатки Византии. На Западе до сих пор есть ассоциации за воссоздание Византии, достаточно задать поиск в интернете. Запад не забыл Византию и хочет возродить ее. Потому что Византия была колыбелью западной цивилизации, имела большое значение для Запада.
С другой стороны, существует замешательство по поводу того, какую роль Запад должен отвести Турции. Какая Турция нужна Западу: дестабилизированная или покорная, не выходящая за рамки определенной Западом политики? Или же отчасти стабильная Турция, которая борется с проблемами, но служит буфером между Востоком и Западом? В числе вариантов Запада нет Турции как игрока, который стоит на ногах и берет на себя роль в реконструкции своего региона. Поэтому США и западный мир пытаются заставить Турцию заплатить за то, что она старается выстоять и занимает положение регионального игрока. Они не намерены останавливаться до тех пор, пока Турция не станет такой, какой они хотят ее видеть.
Одним из путей, к которым США прибегли для дестабилизации Ближнего Востока, была «арабская весна». На Ближнем Востоке под лозунгом демократии начались дестабилизационные процессы. Это называлось проектом «умеренного ислама». Но когда этот проект пошел не так, как нужно, когда, например, между Турцией и Египтом сложились благоприятные отношения, они сказали «стоп» и запустили проект, который держали в резерве. Цель этого проекта — разделенный, радикализированный и нестабильный Ближний Восток. Используя в радикализированном регионе такие террористические организации, как ИГИЛ (запрещена в РФ — прим. ред.), они, с одной стороны, разделили этот регион, с другой — создали во всем мире антимусульманскую атмосферу, посеяв семена злобы и ненависти в отношении мусульман. К сожалению, эти радикальные организации, прикрываясь исламом, наносили по нему удар за ударом. Здесь я хотел бы отметить еще один момент: эти организации преподносились под видом суннитского ислама. Но на самом деле они являются ответвлением салафизма и ваххабизма. Как известно, ваххабизм был создан британцами для разрушения Османской империи. Эти радикальные организации были созданы с аналогичной целью. Их задача — дестабилизировать Ближний Восток и разделить Турцию.
— В этом процессе мы видим, что Турция создает тесные отношения с Россией. Это сотрудничество может быть длительным?
— Турции непросто вести борьбу на дестабилизированном и изобилующем террористическими организациями Ближнем Востоке. Естественным шагом в этих условиях было получить поддержку своих союзников. Но наши традиционные союзники покинули нас в беде, более того, подсунули нам предателей, попытавшихся организовать попытку госпереворота, и даже не скрывали этого. Поэтому нам нужно было обрести новых союзников. Турция должна была построить союз с Россией. И она поступила правильно. Турции необходимо сотрудничать с Россией, тем не менее также нужно обсуждать вопрос о том, до каких пор будет продолжаться это сотрудничество и насколько прочны его основы. У нас есть серьезные разногласия с Россией по многим темам и сферам. Турция должна построить баланс в отношениях с Россией. У нас разные приоритеты, но мы должны сотрудничать. При политике, основанной на односторонней связи, присутствие в этом регионе практически невозможно.
Турция должна быть региональным игроком. Если Турция примет роль, которую отвел ей Запад, страна очень быстро развалится. Запад желает превратить Турцию в манкурта, образ которого описывает Чингиз Айтматов в своей книге «И дольше века длится день»: лишенное понимания собственного «я» существо, которое подчиняется тому, кто его воспитал в качестве врага своему народу и ценностям, и безупречно выполняет все порученные ему роли. Турция, которая осознает проводимую в ее отношении политику манкуртизации и вырабатывает стратегию на основе своих национальных интересов, разумеется, нежелательна для Запада. Поэтому Запад не признает такую модель Турции. По его мнению, Турцию необходимо перевоспитать. А для этого все средства хороши. Но Западу также не нужно забывать, что мы не манкурты, мы почетные представители общества с давней историей. Мы народ, который готов терпеть любые жертвы и платить любую цену во имя своей страны и флага.
Турция должна проводить твердую политику на основе своих национальных интересов. Делая это, мы должны использовать конструктивный и примирительный тон. Мы должны искусно применять стратегии международной политики. Для того чтобы эта политика могла продолжаться долгое время и зиждилась на прочных опорах, нужно также сформировать сильную экономическую структуру. Если вы не обладаете сильной экономикой, то вам, возможно, придется свернуть с выбранного пути. Поэтому успехи, достигнутые в оборонной промышленности, необходимо распространить и на другие сферы. Прежде всего нам нужно производить национальные бренды. Например, когда говорится «Хонда» (Honda), «Ламборгини» (Lamborghini) или «Мерседес» (Mercedes), становится понятно, о какой стране идет речь. Если мы не будем производить бренды, которые будут ассоциироваться с Турцией, мы не сможем стать региональным, глобальным игроком, который проводит свою политику.
